Самайнтаун

Он не помнил, чтобы хоть когда‐нибудь ветер свирепствовал в Самайнтауне так, как делал это сейчас, потроша деревья и жонглируя в воздухе красно-желтыми листьями да каплями моросящего дождя, пока Джек вдалеке жонглировал головами и конечностями. Кажется, Джек и впрямь летал. Или просто подпрыгивал очень-очень высоко, словно сам воздух для него пружинил. Люди вскрикивали, просыпаясь в самый последний миг, но тут же снова затихали. Оранжевая тыква, мелькающая там и тут над площадью, будто отдельно от самого Джека, напоминала Францу огонек – то вспыхивала тоже, то угасала. Он начал идти быстрее, почти бежать, определяя ведьм на своем пути инстинктивно и огибая их, прячась за лавками и ларьками, чтоб успеть. Чтобы не дать Джеку убить слишком много. Убить всех, а потом и себя от ненависти, которая Францу была уж больно хорошо знакома.

«Давай же! Шевели задом! – принялся поторапливать он себя, но почему‐то голосом Лоры. С такой же противной интонацией она обзывала его «собакой» или вроде того. – Она петь вот-вот начнет, людей отсюда уводить пора!»

До последнего ретранслятора оставались считанные метры, и длины провода как раз хватало. Душица, подумал Франц, рассчитала все идеально, когда всучила ему его в руки, вытащив откуда‐то из-под сцены.

«Или нет?..»

Провод вдруг дернул Франца назад, как если бы зацепился за что‐то, и несколько людей, случайно сбитых им от неожиданности, попадали плашмя, словно домино, прямо в тех же позах, в каких они стояли. Франц сам чудом удержался на ногах, прижал к груди катушку с почти полностью раскрученным мотком и недоуменно обернулся.

– Ты у нас теперь электрик, сосунок? – осклабился Ральф. Его лакированный ботинок вдавливал провод в асфальт с такой силой, что если бы Франц попытался потянуть за него еще раз, то точно порвал бы. Пришлось сделать несколько шагов назад, чтобы этого не случилось, и бросить катушку на землю, ибо их двоих уже обступила медвежья стая. Франц не заметил, как сигнализация на парковке затихла и закончилась его фора. Зато он заметил, как Ральф махнул рукой на сцену, и к Лоре с остальными бросилось через толпу трое его медведей.

– Тебе не стыдно? – спросил Франц, сжимая кулаки и немного пригибаясь, чтобы тело, быстрое, выносливое теперь, когда в нем столько крови, приготовилось к атаке, обнажив инстинкты следом за зубами. – Тоже мне медведь… Обыкновенная крыса, вот ты кто! Думаешь, Джек не убьет тебя? Коль не сейчас, в своем безумии, то потом, когда очнется. Он дух пира, между прочим!

– Ты хоть знаешь, кто такие духи пира? – спросил Ральф насмешливо, приглаживая пятерней зализанные чернявые волосы. Значок шерифа больше не висел на его наплечной кобуре, зато там была соломенная кукла с разрисованным лицом.

Франц задумался на секунду и пожал плечами.

– Боги еды, наверное. Недаром ведь Джек так хорошо сырный суп готовит.

Ральф рассмеялся. В этот самый момент Франц бросился вперед. Конечно, он не смог застать врасплох главаря зверинца, зато это сделала его новообретенная сила. Привыкший к хилому Францу, никчемному Францу, пытающемуся убить себя Францу, Ральф, как и все, не ожидал, что Франц впервые попытается убить кого‐то другого. Потому один удар он парировал, а вот второй пропустил. Кулак двинул ему прямо в солнечное сплетение, отчего кашель из груди Ральфа вырвался не обычный, а кровяной, под аккомпанемент из хруста ребер, которые Франц переломал ему следующим пинком. Пробормотав нечто похожее на «Черт, красные же глаза, а не оранжевые!» и «Вот сопляк!», Ральф поднялся обратно на ноги лишь со второй попытки и тут же начал покрываться бурой шерстью.

Мерзкое, однако, это было зрелище: то, как сломанные Францем кости ломаются еще раз, чтобы тело Ральфа изменилось, теперь напоминая человеческое лишь очень отдаленно. Кожа порвалась, как ткань, челюсть вмиг обзавелась лишними зубами, став в два раза больше и мощнее. Неудобно, однако, быть врагом медведей! С волками, безобидными до полнолуния, куда проще. Франц приготовился сцепиться с грозным зверем, но тот вдруг прекратил меняться и даже отступил на шаг назад.

«Может, чтобы одежду не рвать? У него она вон какая нынче дорогая, брендовая», – подумал он, но тут же понял, что ошибся.

Просто у Ральфа отпала нужда драться, ведь Франца за шею вдруг схватила тонкая рука и сжала, как удавка, так что Франц аж почувствовал: еще немного, и у него оторвется голова.

Пушистые розовые наушники упали.

– Кармилла, – выдавил он, узнав ее красные ногти, воткнувшиеся ему в ключицы, и жасминовые духи. Прядь белокурых волос защекотала Францу плечо. – Кармилла!