Самайнтаун

Херн Хантер заслонил собой дорогу и Лавандовый Дом, возвышающийся на другой ее стороне. Их двоих пожирало зарево заката. Солнце, умирая, всегда казалось Титании особенно прекрасным, и рыжие кудри Херна выглядели как его продолжение, будто очередные всполохи. Он весь сиял, куда‐то подевав свое двубортное пальто и стоял в одном жилете. Несколько пуговиц были расстегнуты книзу, карминовый галстук – ослаблен, а рукава закатаны до локтей. Держался при этом Херн тоже расслабленно, будто показывал ей, что у него в мыслях нет нападать на нее. И все же Тита видела перед собой охотника, ведь только настоящему охотнику и было под силу подстеречь ее так, что она, занятая слежкой собственной, этого даже не заметила.

– Прости, что притронулся к тебе без разрешения, Королева, – произнес Херн, склонив перед ней курчавую рыжую голову. – Но если бы я этого не сделал, к тебе бы притронулись другие. С Джеком Самайном все будет в порядке, никто ему не навредит. А вот тебе…

Титания выпрямилась, обтерла испачканные в земле ладони о полы своего пальто и принялась выдергивать из него мелкий сор – веточки шиповника и листья. Хоть Херн и злил ее, пробуждал древний аппетит, она не соврала, когда сказала в Крепости, что он не представляет для них угрозы. Только интерес.

– Как ты узнал, кто я?

Голова Херна оставалась опущенной, но уголки тонких губ дернулись вверх из-под щетины.

– Спрашиваешь об этом только сейчас?

– Спрашиваю, значит, отвечай.

На самом деле ей и впрямь стоило спросить об этом раньше, но когда? Тогда, в оранжерее профессора Цингера, Титания сбежала сразу же, как сам Цингер появился, чтобы проверить, как идут дела, а случилось это буквально спустя минуту после ее знакомства с Херном. «Рад наконец‐то воочию узреть Королеву фей». Титания никогда не забудет тот зябкий холодок, что пробежал от услышанного по ее спине, и то, как она выдернула свою руку из его руки. Появление профессора буквально спасло ее, и Титания тут же распрощалась с ними двумя. Ее уход был абсолютно внезапным и бестактным, чистой воды побег, но правильный, по мнению инстинктов. Ведь Джек и безопасность их семьи – приоритет. Клематисы, Ламмас, ритуалы угрожают им всем, а Херн, если все же и несет какую‐то угрозу, то явно только для нее одной. Это может подождать. То, каким яростным и холодным сейчас стал осенний ветер, было для нее куда важнее собственных секретов.

Будто зная и это, ощущая зачаток схватки между ними, но не желая в нее вступать, Херн миролюбиво улыбнулся и поднял руки вверх.

– Мы уже встречались раньше, но ты, видимо, не помнишь, – произнес он вдруг. – Дубовая луна, сугробы по колено, раненый воин, сбежавший с поля брани… За ним сыпались рунические бусины и наконечники медных стрел, которыми он надеялся откупиться от богини мертвых. Вот только к нему явилась вовсе не она, а мы. Мы вместе пришли по его душу. Но я, конечно, уступил его тебе. Темная половина года ведь уже подходила к концу, это был твой последний ужин. Хотя, откровенно говоря, по праву воин должен был стать моим, ибо он узрел мою Охоту в небе раньше, чем вкусил твой терн…

Титания застыла. Ее охота длилась сотни лет, а жертвы исчислялись тысячами – конечно, она давно перестала их считать, а уж запоминать тем более. Это ведь были не почти любимые мужи, которые продолжали жить на ее коже в облике цветов, а всего лишь пища. И все‐таки Херну удалось пробудить воспоминания темные, глубокие. Они заворочались где‐то в глубине под толщей прожитых ей веков, и у нее перед глазами возник воин, ищущий пристанище от снегопада и еду, случайно наткнувшийся на Титанию, ищущую то же самое. Она помнила лишь это и присутствие

– давящее, заполнившее собою лес, похожее на чувство, будто ты очутился в чужом доме, который считал своим. Тогда оно заставило ее вцепиться в добычу мертвой хваткой и поглотить ее быстро-быстро, чтобы не пришлось делиться. Ведь напротив кто‐то ждал. Не зверь, но ветвистые рога цепляли ветви; не человек, но улыбался, глядя поверх них.

Лязганье доспехов, ржание лошадей, завывание гончих…

– То, как ты ела его заживо, пока он еще кричал, – прошептал Херн с благоговением. – Я все не мог перестать смотреть и любоваться! Ты была прекрасна.

– Дикая Охота, – поняла Титания, вспомнив очередную сказку, прочитанную ей буквально прошлой ночью в одной из книг Крепости, когда она самостоятельно пыталась выяснить, кого же повстречала тогда в оранжерее. Первичная догадка оказалась верной. Услышав ее, Херн поклонился опять.