Самайнтаун

Она по-птичьи склонила голову в бок, зубы спрятались за поджатые губы с разводами помады. Мужчины есть мужчины, к вниманию Тита давно привыкла, к ухаживаниям и маслянистым взглядом – тоже, но не тогда, когда она пытается убить и разорвать лицо. Франц бы наверняка сказал на это, что у Херна специфические вкусы, и явно был бы прав. Говорит, Титания прекрасна? Когда разделывает смертных, року подчиняется, голод свой, что жить ей спокойно не дает, утоляет? С ним точно все нормально? Или он дурит ее, знает, что по вниманию мужскому она тоскует, к любому источнику тепла тянется после тысячелетий холода? Ну уж нет!

Только Тита снова ощерилась – мысль, что кто‐то смеет издеваться над ней, пробуждала голод не меньший, чем любовь, – как Херн вдруг разжал пальцы на ее руках и отпустил ее, но не потому, что она победила. Скорее, наоборот, проиграла, ведь не успела вовремя.

Ветер улегся, а вместе с ним свербящее в грудине чувство, будто весь Самайнтаун дрожит и ходит ходуном.

– Осень успокоилась, – прошептала Титания, повернув голову к зарослям шиповника, где виднелась лавандовая черепица. – Джек?

Она слезла с Херна и быстро отряхнула свое пальто, прежде чем двинуться к кустам и на этот раз не повстречать сопротивления. Все потому, что Джек покинул Лавандовый Дом и, насколько она могла видеть с такого расстояния, вполне благополучно. Разве что поперек его тыквы шла трещина до самого зеленого хвоста, а на рубашке под воланами зиял разрез. Джек нетвердой походкой спустился с крыльца с затушенными свечами и, словно забыв о Титании, ждущей поблизости, побрел куда‐то один, потерянный.

Она встрепенулась, отогнула колючие ветки и поспешила следом, но остановилась на полпути, уже возле дороги. Обернулась на шелест за спиной.

– Пожалуйста, останься дома в это воскресенье. Не ходи на Призрачный базар, – донесся до нее голос Херна.

– Это еще почему?

– Там будет Ламмас. Поверь, тебе лучше его бояться.

– Ламмас мужчина? – спросила Тита.

Херн усмехнулся.

– Вроде как.

– Тогда это ему бояться стоит.

Затем она выскользнула на проезжую часть и погналась за удаляющимся темным силуэтом с оранжевой головой на плечах. Нужно было догнать Джека, ведь Титания, в конце концов, не врала.

Тьма, как и Джек, ей всего дороже.

7

Призраки, всюду призраки!

Повадки, вид… ты – Добрый Малый Робин?

Тот, что пугает сельских рукодельниц,Ломает им и портит ручки мельниц,Мешает масло сбить исподтишка,То сливки поснимает с молока,То забродить дрожжам мешает в браге,То ночью водит путников в овраге;

Но если кто зовет его дружком, —Тем помогает, счастье носит в дом.Ты – Пак?[17]Уильям Шекспир «Сон в летнюю ночь»

Призраки, всюду призраки!.. Ах, да, точно, вы же на Призрачном базаре Самайнтауна. Добро пожаловать туда, где «Бу-у» действительно означает «Бу-у»!

Любимая шутка-завлекаловка Самайнтауна, призывающая заглянуть на городской рынок и потратить деньги на ненужные амулеты и традиционные сладости, повторялась по радио каждые полчаса. По Немой реке уже курсировали остроносые суденышки с разодетыми в длинные мантии в духе Харона [18] лодочниками, за проезд которым традиционно платили старинными монетами из специального автомата-обменника. Их помогали двигать нёкки [19], живущие в реке и высовывающие из-под воды черные макушки каждый раз, как били башенные часы. Каждый их удар казался громче обычного, будто им тоже не терпелось скорее добраться до полуночи следующего дня. Только тогда, в ночь с субботы на воскресенье, Призрачный базар приоткроет свои завешенные разноцветные шатры для всех желающих и начнут твориться настоящие чудеса – и настоящие ужасы.