Самые странные в мире. Как люди Запада обрели психологическое своеобразие и чрезвычайно преуспели

Исторические институты вроде родства могут по-разному влиять на современную психологию. Самый очевидный путь — это их живучесть, а основанные на родстве институты поразительно долговечны. Используя данные недавних общемировых исследований, мы с моими сотрудниками показали, что модели брака и проживания, описанные в «Атласе», до некоторой степени сохраняются и в XXI в. Однако даже после отказа от определенных институциональных практик, практики социализации, ценности и мотивации, которые соответствовали этим традиционным институтам, могут сохраняться на протяжении поколений благодаря культурному обучению. Это позволяет даже исчезнувшим историческим институтам влиять на умы современных людей. Скажем, у популяции мог сложиться целый набор ценностей (например, сыновняя почтительность), мотиваций (например, выполнение указаний старших), предпочтений (например, сыновья важнее дочерей) и ритуалов, окружающих их патрилинейные кланы, но затем государство в какой-то момент юридически запрещает и ликвидирует клановые организации (как это произошло в 1950-х гг. в Китае). В этой ситуации культурное обучение может сохранять клановую психологию на протяжении поколений, даже после того, как сами кланы исчезли. На самом деле, поскольку психология людей не успевает адаптироваться к недавно усвоенным практикам родства, характер традиционных основанных на родстве институтов может даже лучше объяснять наблюдаемое психологическое разнообразие, чем современные семейные институты[320].

На рис. 6.1 показано географическое распределение ИИР для более чем 7000 этнолингвистических групп по всему миру, причем более темная заливка указывает на более интенсивные институты, основанные на родстве. Например, Америка сейчас преимущественно населена людьми, чьи основанные на родстве институты восходят к историческим сообществам Европы. Соответственно, большая часть территории Америки имеет значения ИИР, которые напоминают европейские. Однако более темные пятна в Южной Америке, как правило, отвечают сохранившимся коренным популяциям[321].

У этого индекса есть два ключевых недостатка. Во-первых, основные данные «Атласа» получены из антропологических отчетов о местных социальных нормах. Следовательно, ИИР не обязательно фиксирует то, как люди жили на самом деле, то есть их поведение. Чтобы проверить, насколько этнографические данные, собранные в «Атласе», действительно отражают устойчивые поведенческие модели, мы изучили взаимосвязь между нашим ИИР и генетическим сходством внутри этих популяций на основе анализа ДНК представителей нескольких сотен групп. Мы обнаружили, что чем выше значение ИИР у той или иной группы, тем выше генетическое сходство внутри нее (даже после введения статистических поправок для учета других факторов, которые могут влиять на родство). Это именно то, чего следовало ожидать, если бы отраженные в «Атласе» стабильные социальные нормы действительно влияли на поведение людей на протяжении веков: культура оставляет свой след в геноме[322]

.

^{Рис. 6.1. Индекс интенсивности родства (ИИР) для этнолингвистических групп по всему миру. Чем темнее заливка, тем интенсивнее институты, основанные на родстве. Для заштрихованных областей данные отсутствуют[323]}

Второй недостаток заключается в том, что ИИР, являясь типичным индексом, сводит воедино несколько различных аспектов институтов, основанных на родстве, поэтому мы не можем сказать, какие именно особенности интенсивного родства определяют психологические характеристики. Это запрет на кузенные браки или на многоженство? Конечно, я подозреваю, что все элементы ИИР играют некоторую роль (поэтому мы и включили их в индекс), но было бы неплохо оценить влияние отдельных обычаев. Чтобы решить эту проблему, я также буду использовать данные о фактической частоте кузенных браков и браков с другими близкими родственниками. Сравнивая разные страны, мы будем использовать долю браков с кровными родственниками, начиная с троюродных братьев или сестер (см. рис. 5.2). Я буду называть этот показатель «частотой кузенных браков» или просто «кузенным браком». Приведенные значения основаны на данных ХХ в. и обычно как минимум на несколько десятилетий предшествуют моменту, когда были проведены наши психологические замеры.

Кузенный брак особенно важен и достоин отдельного анализа, потому что он отражает одну из ключевых черт, отличающих брачную политику Западной церкви от политики Православной церкви. В то время как Западная церковь на протяжении многих веков раннего и Высокого Средневековья с крайним упорством стремилась искоренить все браки даже с дальними родственниками, Православная церковь лишь неторопливо налагала определенные ограничения и, кажется, не проявляла особого энтузиазма в отношении навязывания этих мер.