Санкт-Петербург и русский двор, 1703–1761

Выдержка из мемуаров датского посла при петровском дворе, Юста Юля, предлагает еще одну возможную мотивировку этих буйных попоек. «Но (при этом) сам царь редко выпивает более одной, или, в крайнем (случае), двух бутылок вина, так что на столь многочисленных попойках я редко видал его совершенно – что называется как стелька – пьяным. Между тем (остальных) гостей заставляют напиваться до того, что они ничего не видят и не слышат, и тут царь принимается с ними болтать, стараясь выведать, что у каждого (на уме). Ссоры и брань между пьяными тоже по сердцу царю, так как из (их) взаимных укоров ему (открываются) их воровство, мошенничество и хитрости, и он пользуется случаем, чтобы наказать виновных»278. Е.В. Анисимов связывает этот комментарий со своим общим наблюдением о роли надзора и доносов в петровской России. В том же ключе он позже приводит пример графа П.А. Толстого, которого Петр обвинил в том, что он притворяется пьяным, чтобы наблюдать за своими товарищами в компрометирующей ситуации себе в пользу279. Петр внимательно следил за тем, чтобы его собутыльники не отставали от него (а то и превосходили, как в случае, отмеченном Юстом Юлем) по внушительному количеству выпитого. Берхгольц записал замечание царя во время пира по случаю военно-морского парада в Петербурге 11 августа 1723 г. о том, что «тот бездельник, кто в этот день не напьется с ним пьян». Он заставил всех присутствующих продолжать попойку до утра

280. Можно предложить несколько объяснений этому принуждению к пьянству. Некоторые из них находят дополнительные подтверждения в контексте петровского царствования. Испытания, которым подвергались царские гости, можно рассматривать как форму жестокого (чтобы не сказать, мучительского) развлечения царя. В частности от принудительного питья тостов по какому-либо случаю гости не могли отказаться в присутствии царя281. Эти испытания применялись одинаково к мужчинам и женщинам. Берхгольц не без ужаса повествует о примерном наказании жены гофмаршала князя В.Д. Олсуфьева, немки по имени Ева (и с ней еще 29 женщин), за то, что она не была на маскараде в ноябре 1721 г. Ей пришлось выпить штрафной кубок, хотя она была беременна на последнем сроке. В результате наутро она родила мертвого ребенка282

283.

Словом, употребление алкоголя – чтобы развязать языки царских подданных или иностранных дипломатов, чтобы укрепить чувство единения и общей цели в царском окружении, или просто, чтобы доставить царю грубое развлечение – несомненно, играло центральную роль в жизни двора при Петре. Не случайно Петр, предостерегая адмирала Ф.М. Апраксина от слишком усердного винопития, говорил, что потерял по той же причине двух своих адмиралов – Франца Лефорта и Ф.А. Головина284.

Зато некоторые другие аспекты культуры питья при Петре менялись и затем на протяжении XVIII столетия постепенно становились утонченнее. Вина из Франции и Германии ввозили в Россию с конца XVII в. Петру они очень нравились, о чем говорит одно его раннее письмо, в котором он заказывает бутылки «сека и ренского» вина губернатору Архангельска в 1694 г.285 Крепкое венгерское вино служило для тостов (или для испытаний) на многих пирах. Таким образом, в рассматриваемый период вино прочно вошло в обиход двора, причем особенно ценилось за то, что пить его было в обычае у элиты в остальной Европе286. Наряду с другими привозными напитками, в частности с коньяком, вино занимало положение своего рода предмета роскоши, о чем говорит тот факт, что количество импорта оставалось сравнительно незначительным на протяжении всего XVIII в.287

И при дворе, и в домах высшей знати на приемах всячески стремились похвастаться этим лакомым напитком, особенно перед иностранными гостями. Берхгольц не раз описывал разнообразие и качество вин, подававшихся ему и герцогу Голштинскому, в том числе шампанское, бургундское и кларет (Haut-Brion; по-русски было принято его английское название, «Понтак»)288.

Информативные данные об употреблении спиртного за пределами двора найти труднее. Тяготы Северной войны и неурожаи (например в 1708 г.) имели прямое влияние на производство алкоголя, но, как и другие элементы традиционной культуры в петровское царствование, в целом привычки в этой сфере попросту остались неизменными, особенно в сельской местности. Кроме того, несмотря на введение при Петре новых регулярных календарных праздников, таких как годовщины больших побед и коронации правителей (о чем пойдет речь в следующей главе), многие черты народных праздников оставались, по сути, прежними, и питье спиртного не составляло исключения. Поэтому места, где можно было выпить в Петербурге, сначала устраивались по традиционному образцу. Так, хотя появились новомодные термины – «австерия», «фартина», но публичные питейные заведения привычно назывались по старинке, как в XVI–XVII вв.: питейный дом, корчма, кабак289.