Санкт-Петербург и русский двор, 1703–1761

Хотя эти слова употреблялись и в начале XVIII в., есть основания предполагать, что постепенно вводились также новые термины. Так, указ, изданный в апреле 1734 г., касается содержания трактиров и сбора алкогольного акциза. В нем используется иной термин – «вольные домы»290. Разница между этими заведениями не вполне ясна из документов того времени, но понятно, что какие-то различия существовали, что и отразилось в терминах, их обозначающих. Например бывший кабак, известный как «Петровский» и расположенный на углу Невского проспекта на Адмиралтейской стороне, был в апреле 1737 г. куплен Камер-конторой с целью постройки на этом месте каменного трактира для приезжих купцов и иностранцев291

. Термин «кабак» был, как считается, заменен в официальном языке на термин «питейный дом» указом 1746 г., хотя мало оснований полагать, что этому новому правилу следовали в официальном или повседневном обиходе. Последующие указы на этот предмет, от 1765 и 1779 гг., показывают, что термин «кабак» и дальше использовался от случая к случаю292.

Озабоченность социальными и финансовыми последствиями чрезмерного употребления алкоголя можно видеть в законодательстве послепетровской эпохи. В августе 1735 г. указ Сената поставил вне закона прием одежды, домашней утвари или иных предметов в залог вместо платы в питейных заведениях. Вебер отмечал это обыкновение при описании городских «публичных распивочных» еще в 1716 г.293

Подобные заклады не только способствовали чрезмерному пьянству, но также провоцировали воровство, потому что вещи были выставлены открыто до тех пор, пока владелец их не выкупал. Поэтому Камер-конторе предписывалось выпустить прейскуранты на водку, пиво и мед, согласно которым хозяева и штат питейных заведений были впредь обязаны рассчитывать клиентов294. Затем последовало более серьезное ограничение: в октябре 1740 г. в Петропавловской крепости убили часового и похитили несколько сотен рублей, за чем последовал очередной манифест о запрете шума и драк по ночам. В результате вышел указ, которым питейным заведениям позволили торговать спиртным только с 9 часов утра до 7 вечера. О нарушителях этого запрета следовало доносить в Полицмейстерскую канцелярию295

. В этом указе насильственные преступления напрямую увязывались с алкоголем, и подчеркивалось, что их предупреждение является обязанностью Полицмейстерской канцелярии.

В массе народа было принято пить спиртное на гуляньях по случаю праздников, и власти беспокоило буйство, воцарявшееся в эти дни. В июле 1743 г. Сенат по совету Святейшего Синода обратился к вопросу о трактирах, открытых для продажи спиртного во время богослужений и крестных ходов, совершавшихся в монастырях и крупных церковных приходах по церковным праздникам. В указе, изданном по этому поводу, упоминались и другие неуместные действия, происходившие в то же самое время, – кулачные бои, лихая езда на лошадях, пляски и прочие «безчинные» занятия. В нем также отмечено, что этот вопрос впервые обсуждался в Синоде в сентябре 1722 г. по постановлению Сената. Надо понимать, что результатов это обсуждение не дало. В конце указа говорилось, что 3 июля императрица также наложила запрет на кулачные бои в Петербурге и Москве296. Указ начала 1747 г., запрещающий устройство питейных заведений близ церквей и кладбищ, был, скорее всего, мотивирован желанием внушить почтение к освященной земле, но он, конечно, согласуется и с прочими указами того же периода, касающимися борьбы с пьянством297

.

Существуют и другие примеры, свидетельствующие о том, что Елизавета серьезно относилась к проблеме публичного пьянства в Петербурге. В декабре 1742 г. она издала указ, касавшийся внешнего облика петербургских улиц, в котором выразила неудовольствие наличием кабаков и харчевен на «знатных» улицах города, имея в виду, вероятно, главные проспекты, на которых стояли дома знатных семейств. Что касается кабаков, то она распорядилась вынести их подальше от мест проживания городской верхушки, а харчевни велела держать только на рыночных площадях298. Но в 1746 г. Елизавета повторила указ, гласивший, что никаких кабаков на «знатных» улицах быть не должно, что их нужно размещать только в боковых улицах, а те заведения, что уже занимают такие места, должны быть перенесены299. В следующем указе, от октября 1752 г., опять говорилось о необходимости убрать заведения обоих видов прочь со «знатных» улиц. Тот факт, что в указе специально упоминался кабак на Миллионной улице, рядом со старым Зимним дворцом и несколькими резиденциями знатнейших дворян, наводит на мысль, что неуспех предыдущего указа был совершенно очевиден императрице300.