Санктуарий

Мне надо поговорить с Эбигейл. Я была заперта здесь – ждала, когда уедут репортеры, но теперь путь свободен. Пора заставить ее сдержать слово и публично заявить о невиновности Харпер.

Вот только телефон Эбигейл звонит и звонит, а ответа нет. Я набираю ее домашний номер, но она все равно не берет трубку. Я задыхаюсь от досады.

Ну что ж: мне есть с кем еще поговорить. Есть еще один обвинитель, которому нужно помочь понять его ошибку.

Я иду к машине, строго наказав себе впредь парковать ее в переулке за домом, чтобы можно было приезжать и уезжать незаметно. Я не знаю точного адреса, который мне нужен, но я смогу узнать нужный дом. И у меня есть ориентир: громадная белая коробка церкви Путеводной Звезды Блэк Хилл.

* * *

Если бы прихожане знали, что я еду мимо, то, наверное, собрали бы молитвенную группу, чтобы меня отогнать.

Я не имею ничего против религии. Более того: меня восхищают люди, твердо придерживающиеся своих ценностей. Многие из последователей трех авраамических религий – христианства, иудаизма и ислама – примирились с колдовством, хоть и относятся к нему настороженно. Но во всех верах есть такие люди, которые с радостью проголосовали бы за то, чтобы объявить нас вне закона, если бы им предложили такой выбор на референдуме. К счастью, политиков это не привлекает: мы неплохо защищены Первой поправкой.

И во всех верах есть еще и те, кто пошел бы дальше и вернулся во времена гонений, если бы им позволили. Хотя это и не является официальной позицией церкви Путеводной Звезды, несколько членов прихода Блэк Хилл охотнее отправили бы меня на костер, чем пожали мне руку. Когда на той неделе испортили мой дом, я сначала подумала на них. Вот только там в основном старики, и они будут писать ворчливые письма своим представителям в Конгрессе, а не работать аэрографом, оставляя на стенах оскорбления.

Супруга шефа полиции – столп этого прихода. Я не знаю позиции Мэри-Энн Болт в отношении колдовства. Но готова спорить на хрустальный шар моей бабушки, что ее муж не признавался ей, что он – мой клиент.

Их дом стоит через две улицы за громадой храма. Мне достаточно проехать по улице, чтобы определить, который из этих одинаковых пригородных домиков – их. «Лето близко!» говорит плакат на дворе перед домом с изображением котенка и щенка, валяющихся на берегу. Я слышала, что Мэри-Энн меняет их каждый сезон, так что котенок и щенок неустанно резвятся среди листвы осенью, в снегу зимой и среди цветов весной. Через открытые окна доносится аромат выпечки: наверняка для церковной ярмарки.

Повсюду видны признаки того, что в этом доме росли четыре парня, начиная с громадного гаража и кончая баскетбольной корзиной, прикрученной к его стене.

Джейк – единственный ребенок, еще живущий тут. Его мама с папой воспитали трех примерных сыновей: один стал военным, один – пастором, а один пошел по стопам отца, став полицейским. Старший уже женат и, по слухам, Болты скоро получат внука. Однако привычная улыбка сбегает с лица Мэри-Энн, когда, открыв дверь, она обнаруживает за ней меня.

– Сара Фенн, – говорит она, обтирая припорошенные мукой руки о фартук. На нем размашистым, как на спортивных баннерах, шрифтом написано: «Команда Иисуса». – Чем могу вам помочь?

– Я ищу Тэда. Кажется, в газете было написано, что он взял отпуск на время ведущегося расследования?

Я стараюсь держаться как можно дружелюбнее, но она не реагирует на мою попытку пошутить.

– Он за домом, убирается во дворе с Джейком.

– Мне можно туда пройти? Просто на пару слов.

– Я думаю, это неуместно.

– И почему же?

Мэри-Энн не желает отвечать. Похоже, она раздумывает, не захлопнуть ли передо мной дверь. Но в конце концов она вздыхает.

– У нас свободная страна. Но мне нужна помощь Джейки, так что дайте мне секунду.

Она прикрывает дверь, и я слышу, как она зовет сына, требует, чтобы он вернулся в дом. Мне приходят в голову две вещи. Первая: мы, мамы, в душе все одинаковые. Готовы на все, лишь бы встать между нашим ребенком и опасностью. И второе: вот чем меня считает Мэри-Энн Болт – опасностью.

Это странное, колкое чувство.

До этого – если не считать обычных узколобых фанатиков – я была убеждена, что соседи считают меня и мои услуги благом. Пусть со мной консультировались не все, но, видит Бог, очень многие. Тем не менее всем нравится иметь альтернативу. Болит поясница? Обратись к врачу, рефлексотерапевту – или к ведьме. Проблемы в семье? Выбирай между адвокатом, занимающимся разводами, психотерапевтом – или ведьмой. Для тех, кому я не нужна, я не интересна. А для тех, кому нужна – я помощник, друг, наставник.

Подозрительность, которой щетинится жена Тэда, это новый опыт, и крайне неприятный. Неужели случившееся изменило то, как меня видят окружающие? Или она всегда так меня видела, но теперь считает возможным это демонстрировать? Оба варианта не утешают.

Я застаю Тэда за энергичным рыхлением насыпных огородных грядок. При виде меня он втыкает вилы в землю с такой силой, что их зубцы стучат о деревянное дно. Его лицо, и без того покрасневшее от работы, становится грозным.

– Чем могу помочь, Сара?