Санктуарий

Тэда зацепило. Я читаю это по его несчастным глазам. Еще шаг – и он придет к такому же выводу. Может, в тот момент, когда медицинские фокусы Майкла не вылечат Джейкоба. Тогда все поймут, что сын шефа полиции – как и мой сын, как и Альберто – стал еще одной жертвой ведьм.

Пока мы дожидаемся моего мужа, мои мысли устремляются к Альберто. Как странно! Я так сильно его любила, а потом, когда он со мной порвал, не сказав ни слова, мне пришлось отучаться от этой любви. Привыкать вместо этого его ненавидеть.

И вот теперь я знаю правду – благодаря тому, что Джулия призналась, как она обязана Саре, не подозревая о том, что роман, который она попросила Сару прекратить, был со мной. Альберто отвернулся от меня не по своей воле.

Когда он это поймет, когда узнает о том, что я вчера сказала – что он будет делать? Может, это разрушит чары Сары и вернет его мне? Или я все испортила, выставив его таким мужчиной, которым манипулировали его прилипала-жена и ведьма?

А мне это вообще-то важно? У меня такое ощущение, будто мое сердце застряло на половине дороги от любви к ненависти, а потом смерть Дэна превратила его в пепел. Я теперь даже думать об Альберто не могу.

В дверь звонят – и я рада отвлечься от своих мыслей. За дело. Я оставляю Болтов у постели Джейка и иду впустить Майкла.

– Наверное, это просто мононуклеоз, – говорю я ему, – но как полезно было бы, если бы это оказалось колдовство.

Майкл встречается со мной взглядом – и я вижу их блеск. За последние два дня мы стали понимать друг друга лучше, чем за все последние годы, благодаря тому, что объединились, чтобы защитить память о Дэне.

Я смотрю, как он проводит стандартное обследование. Я уже видела, как он это делает – с нашим сыном, в тот день, когда он выпал из окна.

– Мне очень жаль, Тэд, Мэри-Энн, – голос мужа приобретает тот пугающий тон, каким врачи сообщают дурные вести. – То, что я вижу – очень тревожно, и я хотел бы немедленно ввести Джейки антибиотик.

Мэри-Энн с рыданием мнет свой фартук, и Тэд отрывисто кивает. Я стараюсь не ежиться, глядя, как Майкл достает из саквояжа тонкий шприц и ищет у Джейка вену. Кто знает, что находится в том пузырьке, который он перевернул? Я стараюсь подавить дрожь: мне страшно от того, что он с такой охотой подхватил мои слова.

– Его нужно срочно везти в больницу. Я бы хотел поместить его в мое отделение РИ, если вы не против. Мы начнем применять экстренные меры, чтобы стабилизировать его состояние и одновременно будем разбираться, что с ним. Тэд, вашей страховки на все хватит.

– РИ? – переспрашивает шеф.

– Редкие и инфекционные. Моя специальность, а команда в Йеле – лучшая. Джейку будут помогать лучшие умы страны.

– И вы все-таки не знаете, что это?

– Признаю, что ничего подобного не видел. Будь я склонен к суевериям… Но нет. Я – человек науки.

Он идеально отыгрывает свою роль. Но мы с ним оба это умеем: мы так долго притворялись идеальным семейством!

Первой наживку заглатывает Мэри-Энн.

– Вы говорите, что это магия? – испуганно спрашивает она. – Колдовство?

Майкл разводит руками:

– Не могу сказать, что нет.

Мэри-Энн стонет и крестится.

А Тэд? Тэд Болт возвращается к жизни, и в глазах у него вспыхивает гнев.

70

Сара

Мне не хотелось оставлять Харпер одну, но она поднялась к себе и легла. В такси по дороге домой мы напряженным шепотом переговаривались. Когда я спросила, не было ли ей страшно, то ответом стал хриплый смех.

– Эти лузеры меня не пугают.

– Но чувствуешь ли ты себя в безопасности здесь – после того, что вчера говорила Эбигейл? Может, нам уехать из Санктуария – перебраться куда-нибудь?

– Я убегать не собираюсь. Хочу посмотреть на их лица, когда они поймут, что я не виновата. Хочу услышать, как они будут просить прощения: за это расследование, за все, что нам устроили, и за то, что Дэн со мной сделал.

Скорее Мэри-Энн Болт присоединится к моему ковену, чем Эбигейл признает своего сына насильником, но я ей об этом не говорю.

– Но, может, нам стоит об этом подумать? – настаиваю я. – Перебраться на новое место, где на тебе не будет этого ярлыка, «дочери ведьмы»? Я могу найти другую работу, обычную. Несколько лет не практиковать. Тебе ведь нелегко.

– Знаешь, что мне не легко, ма? Смотреть как ты, с такими способностями, выкладываешься ради людей, которые втайне тебя боятся и ненавидят.

И это ранит. Я помогаю людям. Я исцеляю их сердца, их тела, их разум. Это – большая честь. И мне больно, потому что, боюсь, Харпер не видит, насколько она чудесная и невероятная даже без дара.

Я опасаюсь, что слова вызывают между нами отчуждение, и потому молчу – просто протягиваю руку и переплетаю наши пальцы. Она свою руку не отдергивает, и я считаю это победой – хоть какой-то.

– Я собираюсь принять ванну, – объявляет она, когда мы оказываемся дома. – А потом, может, посплю.

Я слышала, как полилась вода и закрылась дверь ванной комнаты.

Я не хочу ее оставлять, но меня подгоняет то, что я начала – еще сильнее после сегодняшней выходки Беатриз.