Сделай меня точно. Как репродуктивные технологии меняют мир

Минусы «открытости» тоже существуют. «Можно говорить о „праве знать“, но в то же время и о „праве не знать“, – утверждает философ Саввина, – информация может быть не только полезной для ребенка, но и, например, вредной. Она может заставить его стыдиться своего происхождения» [101].

Вот данные французского исследования, на которое она ссылается [102]. Из 105 пар 40 сказали детям об использовании донорских гамет, еще 42 собираются, а 20 не скажут никогда. По словам Саввиной, большинство семей, прибегающих к донорским гаметам, не стыдится этого. Детям же будет стыдно только в одном случае – если стыдно родителям.

Другой подвох открытого донорства – путаница ролей. В 1990-е масскультура романтизировала связи любого сорта: клиента-миллионера и проститутку превращала в Золушку и принца, а донора – в блудного отца и найденную любовь одинокой матери. Сегодня вроде бы всем очевидно, что любовь – из одной, а донорство – совсем из другой сказки: донор спермы – не папа, а донор ооцита и суррогатная мать – не мама. Не назовут же родственником донора крови? Вот только счастье во всех ромкомах выглядит одинаково.

«Я имею право на отца!» – кричит Сара Мэтьюз, устраивая штурм Криобанка (фильм «Сделано в Америке»). Найденный донор по имени Хэлберт Джексон возмущен: «Но я делал это анонимно! Никакого уважения к конфиденциальности!» «А ты не думаешь, что у человека есть право знать, кто его родители?» – возражает Сара. Еще эмоциональнее будет встреча донора с ее матерью. «Мне кажется, нас не представили как следует, но моя сперма была в твоем теле», – шутит Джексон. «И теперь ты хочешь последовать за ней?» – не теряется мама Сары. Это уже почти признание в любви, неизбежной в финале.

В фильме «Несносный Генри» отношения сына, матери и донора выглядят правдивее. «Яйцеклетка, познакомьтесь, это сперма. Сперма, познакомьтесь, это моя мать, Патрисия Херман. Доктор О’Хара – мой биологический отец», – маленький Генри четко понимает роли. Однако у жанра свои законы, и хеппи-эндом снова станет семейный портрет в интерьере.

Режиссер Лиза Холоденко в драме «Детки в порядке» (2010) делает эту путаницу главной интригой фильма. Роман Джулс и донора Пола (Марк Руффало) вспыхивает из-за кризиса у Джулс и Ник. Дети знают границы в отношениях с донором, зато в правилах поведения запутываются взрослые.

А что думают сами доноры о встречах с биологическими детьми? Снова сцена из фильма Холоденко. Загрузив фургон овощами, Пол едет в свой ресторан органической еды. В кармане звонит телефон: «Беспокоят из криобанка „Пасифик“. Нам позвонила девушка, зачатая при помощи вашей спермы, и спрашивает, хотите ли вы с ней встретиться». «Мне было 19, и я абсолютно забыл об этом», – рассказывает потрясенный Пол подружке. Кого бы не взволновало вторжение в жизнь незнакомки, сразу претендующей на столь почетное в ней место?

«Донора стоило бы спрашивать дважды, – считает Рене Фридман, – пройдет двадцать лет, и за это время все может измениться. Английский закон сегодня обязывает доноров оставлять имя. То есть донор должен быть готов к встрече. Но вдруг через двадцать лет он ее не захочет? Нужно спросить еще раз».

«Я буду совсем не против, чтобы меня нашли, – говорит донор Боб в интервью сайту The Pregnantish, – я дважды связывался с клиникой, но мне ни разу не ответили».

А донор Юрий, рассказавший свою историю «Афише», сначала хотел сделать анкету в банке спермы открытой, однако потом решил, что «не любит сюрпризы».

Вот еще одно исследование, из Швеции: «57 % доноров-респондентов положительно отнеслись к тому, что отпрыск пожелает связаться с ними, 29 % высказались против контактов с ребенком и 14 % отнеслись нейтрально или же не выразили своего мнения. Всего в исследовании приняло участие 210 мужчин и женщин. Две респондентки сообщили, что они хотели бы заранее приготовиться к разговору с ребенком» [103].

4. Посмертная репродукция

«У нас в клинике хранится сперма погибшего мужчины, – рассказывает репродуктолог Елена Мартышкина. – Жена пока думает. Возможно, она вступит в программу посмертной репродукции. Не совсем ясно, что говорить ребенку: как он воспримет факт, что родился после смерти своего отца».

Оказывается, это распространенная практика – рожать от мертвых. Еще в 1975 году в Лос-Анджелесе уролог Кэппи Ротман удалил тестикулы человеку с зарегистрированной смертью мозга, извлек сперматозоиды и заморозил их [104]. Это был сын известного сенатора, отец хотел внуков (правда, они так и не родились).

Первый ребенок, зачатый с помощью спермы умершего, появился только в 1999 году [105]: пионером посмертной репродукции стала американка Габи Вернофф, родившая девочку Брэндалин. Законов на эту тему тогда никаких не было, а значит, и нарушать было нечего. Сперма была извлечена все тем же Ротманом через тридцать часов после смерти мужа Габи. Ротман – один из основателей California Cryobank. По его подсчетам, клиника осуществила около 200 посмертных заборов спермы.