Сделай меня точно. Как репродуктивные технологии меняют мир

Родителей, скрывающих от детей правду, Валентина не одобряет. Так поступили с ее знакомыми близнецами, всю жизнь что-то подозревавшими, поскольку они не видели ни одного фото беременной мамы, а мама забеременела сильно за сорок. Узнать в 13 лет о том, что родители соврали, было шоком: простить родителей за трусость они смогли лишь спустя несколько лет.

«Худшее, что можно сделать в случае с суррогатным материнством, – не смириться с его фактом и всю жизнь стыдиться, что не смог родить сам, – пишет Валентина, – родители должны быть с детьми честны, иначе как потом дети будут доверять хоть кому-то в жизни? Если родителям стыдно, значит, они считают, что сделали что-то плохое. Врать – это давать козырь в руки тем, кто против ВРТ. Я нормально отношусь к тому, как я родилась, и мои родители тоже. Более того, они этим гордятся».

Семь вопросов ребенку, зачатому с помощью донора

Отвечает Ольга Сырченко, 27 лет

01 Когда и как ваша мама сделала ЭКО с донорской спермой?

Это был 1991 год. Мама долго не могла забеременеть. В поликлинике она подслушала разговор врачей: НИИ им. Кулакова набирал женщин на экспериментальную программу ЭКО. Мама до последнего не знала, как сказать врачам, что ей не от кого рожать. Но врач сказал, что в клинике есть доноры. Предполагаю, что это были врачи из их же центра, которые участвовали в экспериментах.

02 Как мама рассказала вам про донора?

Мне было 11 лет, когда она показала мне передачу про ЭКО по телевизору. Я тогда воодушевилась: «Ого, ничего себе, я ребенок из пробирки, это необычно, это здорово!» Тогда же я поняла, что у мамы не было мужчины и ей помогли врачи, – такое объяснение меня устроило.

03 Как вы жили с этим знанием?

Мама объяснила, что узнать, кем был донор, невозможно. Иногда меня посещали мысли: а вдруг этот преподаватель мой папа? Или: а вдруг вот этот актер мой папа?

Люди с бабушками и дедушками чувствуют за собой какую-то историю: моя была обрывистой, неполноценной. Ты не знаешь какую-то часть себя. Находишь в себе какие-то черты, которых нет у мамы, начинаются вопросы: это моя черта или папина? Внешне я не похожа на маму. Думаешь: «Может, я на папу похожа?» Вопрос нерешаем, поэтому возникает внутренний конфликт.

04 Как вы его решали?

С психологом мы восстанавливали мою идентичность игровой психотерапией. Раскладывали карточки с нарисованными на них людьми. Психотерапевт спрашивала: «Кто из них твой отец?» Так мы выбирали мне отца. Из этих же карточек выбрали тетю, бабушек и дедушек. Потом раскладывали их и разговаривали со всем моим родом. Проигрывание выглядело так: я звоню в дверь квартиры, где живет отец. Сначала играю за себя, а потом за него. Я тогда испытала очень сильные эмоции. А когда дошли до разговора про наши отношения, я даже заплакала.

05 Вы страдали от того, что были ребенком донора?

Нет, мне это не мешало жить. И не было серьезным переживанием. Иногда я видела, что происходит в якобы полных семьях, и думала: «Лучше вообще без отца, чем с таким».

06 Сейчас вы спокойно говорите людям, что вы от донора?

Мужу своему спокойно сказала. В подростковом возрасте это был мой прикольчик, секретик, который я могу рассказать подружке. Если вдруг на работе заходит разговор, я говорю об этом абсолютно спокойно. Это всегда встречает удивление.

07 Вы хотите найти донора?

Хочу. Когда мне исполнилось 22 года, появились ДНК-тесты. Раз в несколько месяцев я смотрю новые совпадения. Мне бы очень хотелось найти братьев и сестер, а на донора хотя бы просто посмотреть.

Глава 9: Социология

«ЭКО стало зеркалом, способом взглянуть на себя по-новому, но что это значит?» – спрашивает американский антрополог Сара Франклин в книге «Биологические родственники. ЭКО, стволовые клетки и будущее родства» [244]. Сквозь темное стекло проступило невидимое прежде: в него заглянули социологи, антропологи, исследовали гендера и феминизма и вот что увидели.

1. Антропология

Переопределение «родства»

Отношения между родственниками изучались с конца XIX века. Социальные науки разделились по объекту исследования. Классическая социология взяла термин «семья», описывая формы родственных отношений в западном мире. А термин «родство» забрали себе социальные антропологи, чтобы обозначать им «других»: пигмеев, папуасов и всех, кто был где-то там за горизонтом.