Сделай меня точно. Как репродуктивные технологии меняют мир

Наталье было уже 44, когда она приехала в Киев на консультацию в местной клинике. «У меня к тому моменту уже месячные приходили через раз». Врач была настроена оптимистично и тут же сказала, что сегодня даже женщина с менопаузой способна родить ребенка, поскольку из менопаузы также выводят с помощью гормональной терапии.

«Я сказала врачу, мне 44 и есть риск родить больного ребенка. Поэтому я хотела бы взять донорскую клетку». Врач даже удивилась: обычно пациентки бьются до последнего за возможность зачать генетически своего ребенка, даже когда врачи говорят об отсутствии шансов.

Французские врачи дружно подвергли сомнению намерение пациентки. «Сделать ЭКО в Украине для них звучало так же, как если бы я сказала, что собираюсь родить в поле». «А вам не кажется, что вас дурачат?» – спросила гинеколог перед тем, как дать направление на УЗИ.

«Я посмотрела цены на испанских сайтах и поняла, что они примерно в семь-восемь раз выше украинских. Особенно те, что касаются ЭКО с донорской клеткой. Цены в киевской клинике были доступнее», – вспоминает Наталья.

Муж категорически отверг перспективу ЭКО с донорской яйцеклеткой. «Это будут не наши дети». Наталья, впрочем, уже все решила. «В общем, я еще раз хорошо подумала и подписала контракт на использование яйцеклеток анонимного донора». Клиника взяла на себя обязательства подобрать девушку с теми же данными, что и у Натальи. Увидеть фотографию донора было невозможно. Так же, как и невозможно узнать телефон или адрес. Ничего кроме контракта, подписанного двумя сторонами.

«Конечно, меня немножко расстраивало, что ребенок не будет похож на меня. Но больше волновало, какой у него будет характер. Психологи говорят, что личность человека формирует воспитание, это было гораздо важнее».

Муж по-прежнему был против: «Наташа, не трать деньги. Тебе рассказали сказку, в которую ты поверила. Незачем идти против природы». «И это говорил человек, поступавший в мединститут, – сокрушалась Наталья, – было невероятно сложно, приехав в Киев, уговорить его сходить в клинику, чтобы сдать сперму. Пришлось хитрить, рассказывая, что необходимо просто сделать анализ. Он сопротивлялся, говорил: не пойду, зачем. Тащила его буквально на аркане».

Желание материнства Наталья объясняет несколькими причинами. «Я выросла в большой семье. У мамы с папой по трое братьев и сестер. Семья была очень дружной, по праздникам все собирались в деревне у бабушки. Мне очень нравилось, что нас много. А во Франции мы вдруг оказались втроем. Было одиноко». Вторая причина – дочь, у которой, кроме мамы с папой, нет больше ни одного родственника во Франции. Третья – отношения с мужем. «Мы переживали кризис, нам обоим вдруг стало казаться, что мы чужие, что у нас нет ничего общего. Мы начали отдаляться друг от друга. Я не собиралась менять этого мужчину на другого, мне совсем не хотелось никого искать. Но стало ясно, что семью нужно как-то объединять. Что нам нужен общий проект».

Насколько «общий проект» сближает членов семьи, показала история с домом. Дом был куплен в 2014 году. «Мы оба радовались, все лето работали, красили, белили, и это нас сплотило». Когда ремонт закончился, все снова заскучали. «Я видела, как муж приходит с работы домой, пьет пиво, торчит в интернете, смотрит сериалы – жизнь постепенно теряет смысл. Радость нужно было обрести снова. Поэтому я решила, что у нас обязательно должны быть еще дети. Муж предлагал путешествовать. А я поняла, что топтание в туристической толпе не развлекает меня, чувствую себя песчинкой в мире потребления. „Жизнь“ для меня – это семья».

При оплодотворении донорских клеток спермой мужа получилось шесть эмбрионов. В одну программу стоимостью 76 тысяч гривен входил перенос и заморозка оставшихся эмбрионов; за каждый следующий перенос приходилось доплачивать. С первой попытки эмбрионы не прижились. «Хорошо, что деньги тогда у нас появились. Мы не чувствовали себя стесненными: оплачивали дочери частную школу, каждый год ездили отдыхать на море и постоянно навещали украинских родственников. Дом мы сдали – наш кредит выплачивали квартиранты, а мы жили в служебной квартире. Поэтому я смогла оплатить эту процедуру».

Через два месяца Наталья возвращается в Киев. К ее приезду эмбрионы размораживают; разморозку переживают всего два. «Я расстроилась, но вариантов не было. Приняли решение переносить оба».