Сделай меня точно. Как репродуктивные технологии меняют мир

Компания Morgan Stanley Capital Partners инвестирует в лос-анджелесскую клинику Ovation Fertility, другая, Regal Healthcare Capital Partners, – в нью-йоркское криохранилище. Репродуктивные клиники, пойманные брендами в сети, плодятся и размножаются, как некогда стоматологические. Скандинавы Impilo, владельцы бренда Fertility Partnership, покупают Viva Neo, сеть клиник в Австрии, Германии и Нидерландах, и косятся на Китай, где с 2006 по 2016 год число клиник выросло с 88 до 451 [266].

Нередко инвесторов приманивают врачи, становясь соучредителями. Пример – Марк Курцер, занимающий 182 место в списке богатейших бизнесменов России, составленном Forbes [267]. В 2018 году его состояние оценивалось в 550 миллионов долларов. Сеть его клиник «Мать и дитя» (MD Medical Group) – крупнейшая частная медицинская компания страны, насчитывает 36 клиник. По словам ее директора Елены Младовой, региональные клиники ЭКО являются первоочередными объектами для поглощения

[268].

Все «звездные» репродуктологи России – Ксения Краснопольская (Prior Clinic), Наталья Калинина («Арт-Эко»), Лейла Адамян («МирА») – владелицы частных бизнесов.

Планируется, что только в этом году рынок фертильности достигнет четырех миллиардов долларов и больше 178 миллионов будет инвестировано в стартапы, связанные с фертильностью [269]

. Автор статьи, опубликованной в The Fortune, смотрит на конференцию ASRM (Американского общества репродуктивной медицины) в Филадельфии как на арену, где визитками жонглируют предприниматели всех мастей: от производителей домашних тестов спермы до владельцев сурагентств. У врачей или ученых в этом представлении не то чтобы главная роль.

Стартапов множество. Предпринимательница Афтон Вечери создала Modern Fertility – сервис, присылающий гормональный тест на дом стоимостью 159 долларов. Основанная в 2017 году компания уже заработала 22 миллиона долларов, среди ее инвесторов – Forerunner Ventures [270]. Еще один пример «диагностического стартапа» – Next Gen Jane от предпринимательницы Ридхи Тариял – это производитель «умных» тампонов, выявляющих репродуктивные расстройства, такие как эндометриоз. Основанный в 2014 году стартап только за прошлый год принес девять миллионов долларов

[271]. Есть еще Avа, продавец браслетов, измеряющих температуру, пульс и сердечный ритм, чтобы определить период фертильности. Есть швейцарские Legacy или американские Dadi – хранители и аналитики спермы. Есть страховщики Progyny, предлагающие работодателям страховки для сотрудников, включающие оплату ВРТ: эта компания привлекла венчурный капитал на сумму около 100 миллионов от Kleiner Perkins, TPG и Merck Ventures и сегодня является прибыльной – акции с момента IPO выросли на 150 %.

Бизнесу важно заворачиваться в привлекательную упаковку. «Часто стартапы говорят: „Мы не клиники бесплодия, мы – центры контроля фертильности“», – рассказывает социолог Люси Ван де Виль из Кембриджа. «Здравоохранение не должно быть отпугивающим», – повторяет за ней Джина Бартаси, директор именно такого центра фертильности под привлекательным названием Kindbody.

Forbes

делает репробизнесу прогноз: количество вложенных инвесторами денег ускорит научно-технический прогресс. Потребителя завалит предложениями, то ли купить домашний тест, то ли скачать приложение – что, впрочем, еще больше его запутает.

Теперь о социально-экономической модели: о том, как всем этим пользуются разные классы общества.

«Несмотря на то что изначально медицинские технологии были призваны сгладить природное, биологическое неравенство, их внедрение и использование приводят к появлению новых форм социального неравенства, – пишут социологи-антропологи Елена Богомягкова и Мария Ломоносова [272], – возможности использования данных методов репродукции оказываются детерминированными социально-экономическим и финансовым статусом человека».

Обрисуем уровни репродуктивной пирамиды, возведенной хеопсами-капиталистами. Наверху – VIP-зона, там весь список Forbes и голливудский A-лист: дети Николь Кидман, Ким Кардашьян, Сары Джессики Паркер рождены при помощи суррогатных матерей. Позднее материнство глянцевые таблоиды подают как тренд. Глядя на звезд, «обычные люди» верят, что смогут так же. Вот только они не смогут.

Журналистка Хейли Фримен пишет в The Guardian про беременность 45-летней Хлое Севиньи, преподносящуюся как нечто долгожданное и само собой разумеющееся. Читателю со средним заработком не стоит примерять на себя ее вечернее платье для красной дорожки: родить в 45 может лишь миллионер или кинозвезда. Имущественный ценз – главный маркер ВРТ.