Себя преодолеть

Звякнуло железо. Одинокий крик потонул в ликующем «Ааа!..». Все разом заговорили, задвигались. Виколь рывком поднялся. «Наконец-то! Теперь я!»

У выхода встретился с Шортом. Тот поймал его за руку.

— Извините меня, я нечаянно опрокинул ящик с магнезией.

Шорт виновато улыбнулся.

— Подождите, я сейчас принесу другую.

Стэнли удивленно посмотрел ему вслед. Затем — озадаченно на менеджера. Менеджер знал немецкий. Он перевел и сказал:

— Подождем. Неудобно. — И, кивнув головой в зал, повторил: — Подождем. И эти утихнут.

Шорт вернулся быстро. Очень быстро. Мягко отстранив двух служителей, вытирающих большое пятно на полу, всыпал в ящик пачку белого порошка. Размял его руками. Поклонился зрителям и под приветственные возгласы покинул сцену.

Публика встретила Виколя гнетущим молчанием. Тысячи людей, кто чинно сложив руки на коленях, кто небрежно развалясь, а кто и полулежа, безмолвно взирали из кресел. Колючие, откровенно неприязненные взгляды. Эти — в упор, те — исподлобья... Стэнли закусил нижнюю губу — детская привычка.

Ящик с магнезией. Стэнли погрузил руки в белый порошок. Удивился: «Ну и магнезия! Легкая и мягкая». Старательно растер ее ладонями. Обернулся. Массажиста не нашел у выхода на сцену. А менеджера увидел. Он стоял впереди всех, слева.

«Сразу узнаешь, — отметил Виколь. — Эта дурацкая куртка со словом «Коуч» на рукаве».

Вдруг опять потянуло взглянуть на зал. Сдержался. Неуклюже подошел к штанге. Согнулся. Подумал: «А магнезия как пудра». Поежился, ощутив в руках твердый холодный металл.

Из самой глубины «я» поднялось горячее чувство злости и решимости. Все вокруг — даже, как ему показалось, он сам — расплывается в нечто призрачное и невесомое. Лишь где-то в сознании осталось слабое, трепещущее «я». Оно и скомандовало: «Теперь пора!» «Пора!» — подчинились мышцы.

Виколь потянул штангу. Сначала медленно. Потом изо всех сил. Она оторвалась от пола и подлетела вверх.

«Пальцы!.. Гриф!.. Ползут!..» — только и успел он сообразить. Пальцы разжались. Штанга грохнулась на деревянный помост. Стэнли едва увернулся.

Зал, пожалуй, еще долго смаковал бы неудачу Стэнли, если бы не надо было встречать своего любимчика Шорта.

Они столкнулись у выхода. Шорт, придерживая руками халат, быстро поднимался по лестнице. Увидев Виколя, он замедлил шаг. Стэнли посторонился. Но Шорт не спешил, по-прежнему загораживая проход. Высокий, стройный, он явно выгадывал, стоя рядом с нескладным противником.

— Шорт! — ревел зал, не забывая сыпать и оскорбления в адрес Виколя. «Проходил бы, — злился Стэнли, проклиная свет и насмешливые выкрики за спиной. — Ну, что надо?» Шорт с трудом сдерживал злорадную усмешку.

«Ничего, ты у меня еще не так попрыгаешь!» Показывая рукой на ссадину, участливо спросил:

— Что? Ушиб? — И удивленно поднял брови.

Виколь пожал плечами и шагнул в тесный просвет между лестницей и Шортом.

— Если только ссадина — пустяки, — сказал Шорт. Сочувственно щелкнул языком и подумал: «Бывает хуже».

— Шорт! Шорт! — торопливо гаркнул из первого ряда плешивый блондин, подогревая начавший было угасать пыл соотечественников.

— Шоорт! — с новым воодушевлением подхватили крик тысячи глоток.

Виколь невольно оглянулся на шум. Он почти спустился по лестнице и поэтому увидел лишь ноги зрителей, сгрудившихся наверху. А рядом со своим лицом — черные ботинки с узкими модными носами. И возле них, слишком близко возле них — потому и обратил внимание — две длинные женские ноги.

Стэнли поднял голову. Женщина оперлась на руку своего соседа и заглядывала через плечи людей на сцену. Стэнли слышал ее голос, взволнованный и звучный:

— Бог мой! Нельзя же сравнивать! Он мужчина из мужчин! Только посмотрите, Генрих, какие благородные суставы, тонкие, изящные!..

Стэнли ничего не понял из сказанного, но отметил: «Приятный голос». И несколько раз повторил вслух:

— Генрих, Генрих...

«Пусть успокоятся, — думал Шорт о зрителях, расхаживая по сцене. — Спешить некуда».

По халату разбегаются складки. Выскальзывает загорелая нога. С пластичными упругими мышцами. Негромко поскрипывают белые, с черными узорами ботинки.

«Загорелые ноги и белые ботинки. — Шорт самодовольно улыбается. — Неплохо, старина».

Виколь сидел на стуле за кулисами.

— Не было со мной такого. Ладони скользкие, мокрые. Ну, совсем грифа не держат. — Виколь показал руки. Красные, с желтыми крупными мозолями и глубокими трещинами в грубой коже.

— А магнезия? — не выдержал менеджер. — Забыл? — И почему-то расстегнул куртку.

— Я забыл? — протянул Виколь и уставился на него злыми глазами. — Вы что, ничего не видели? До локтей намазался. — И вспыхнул от обиды, нервно покусывая губы: спорить глупо и бессмысленно. Ведь менеджер ни в чем не виноват. Огрызнулся: — Легко говорить!

Менеджер покраснел, но не подал виду, что задет.

Виколь сказал:

— Магнезия какая-то дрянная.

И прикинул: «Если сейчас Шорт поднимет штангу, он обойдет меня». Друзья тоже думали об этом.

Массажист сидел на корточках напротив Виколя и ловко обрабатывал кровоточащую ссадину. Гриф содрал с колена кожу.