Сегодня никто не умрет

Подвал этот местные разделили сеткой, свернутой в несколько слоев. Строгий прапорщик выдавал автоматы. Под роспись в официальном журнале, прошитом суровой ниткой и с расплывчатыми синими печатями. Или в запасном, потрёпанном.

Все, что добыто нелегким трудом, выдается по теневой номенклатуре. Не думаю, что за потерю автомата мне бы стали морочить голову или грозить сроком. Просто могли выставить счет или заставить принести похожий. Это мне нравилось.

Мы стояли у старых столов, подлатанных, шатких. Холод в неотапливаемом помещении пробирался под кожу, сковывал мышцы.

– Молниеносно. Это наша работа. Наша жизнь. Поступили разведданные о точном нахождении противника. Повторю вкратце, для новоприбывших. Выходим к базе противника, без шума и пыли. Проводим рекогносцировку на местности и, главное, не косим по привычке гражданских.

Ставр остановился, осмотрел нас внимательно. Я впервые чувствовал себя боевой машиной. Берцы, военно-полевая форма, бронежилет пятого класса, нормальная кевларовая каска. Автомат Калашникова, шесть магазинов к нему. Сумка медицинская, набитая под завязку перевязочным материалом, обезболивающими, антирадами. Горячо любимый презерватив-противогаз. Нож с надписью на рукоятке. Надпись я пытался разобрать, но вышло скверно. Фляга на поясе, ранний завтрак в желудке. Что еще надо для счастья? Унять тремор и неприятный холод, бегущий по телу.

Я надеялся, что этот холод появился от погодных условий, а не от страха. И этот страх пытался сбить майор Ставр.

Другой причины высказывать такую пафосную речь я не видел. Судя по лицам солдат, такой психологический прием помогал. Как успел мне нашептать Ренат, у нас было разделение на обычных военных и группу Ставра – спецназ.

– За нас! За спецназ! – закончил накачивать молодые мозги опытный майор.

В помещение скатился, шустро перебирая ногами, маленький военный – в заляпанной курточке, толстом свитере и с испуганным выражением лица.

– Вы что себе позволяете? Какая операция? Кто дал разрешение?!

– На выход! Построиться в колонну по два, приготовиться к выходу на зараженную территорию!

Мы четко выполнили приказ, оттеснив возмущающегося военного.

– Сейчас Ставр его съест.

– Ага, Мякиш опять бухал и проспал все интересное.

– А кто это? – спросил я Шмеля.

– Да местный начальник заставы.

Утро выдалось хмурым. Мало того что холод сковывал мелкие лужицы, так и солнышко не спешило радовать своим появлением.

– Мрачно и сыро, – озвучил мои мысли Баранов. Он топал за мной, с видимым наслаждением неся автомат.

Мы, словно сороконожка, выползли из здания с рисунком на торцевой стороне. Слева – два ангара, впереди – ворота и дорога. По ней мы пришли ночью и теперь, получив наставления, направлялись выполнять первую боевую задачу.

Я посмотрел на старинное граффити. Ученый, с обязательной бородой, которая подчеркивала его возраст и мудрость; молодой и перспективный ученый, чье лицо смыло дождями, и красивая брюнетка с яркими губами. Все в белых халатах, смотрят в будущее, как покорители новых научных высот. Мне показался этот ученый знакомым. В памяти всплыли занятия по биологии, а именно урок, посвященный создателю учения о ноосфере. Чем только не забивали нам голову перед экзаменами в медицинском училище.

Мы стояли и дышали свежим воздухом. Шмель и Бар сцепились между собой, словно клещи, делящие собаку.

– Ты откуда такой шкаф здоровый? Вот я из Николаева.

– Откуда надо. У нас таких шкетов, как ты, в армию не берут, – отвечал Ренат.

– Та ладно. Не знаешь, что ли, чем больше шкаф, тем он громче падает? Так что бойся, – угрожал Шмель. В голосе его я не слышал угрозы – а так, бравада.

– Да я тебя сейчас перекантую! – забурчал Бара.

– Это мы проверим, – ответил Шмель и сделал вид, что уклоняется от ударов.

– Шмель, – сказал я, спокойно и слегка протягивая гласные.

– Че? И ты хочешь? – он сразу переключился на меня.

– Не жужжи, Шмель. Лучше скажи: вон, метрах в двухстах, что за трубы возвышаются?

– Да то не трубы. Это завод местный, а то торчат линии передач, а там еще паровозы стоят. Вчера же мимо них возвращались на Банку. Ты чего, слепой?

– Тебя зовут, – сказал я и кивнул в сторону ангаров. Шмель повелся, как ребенок, и повернулся в ту сторону. Я же снова отвернулся к граффити. Сначала заржал Баранов. Потом остальные.

– Шмелюка, ты лосось – так попасться на разводняк! – прокомментировал Пуля. Шмель возмущался в пределах нормы, а я же залип, созерцая рисунок.

Из здания выбрался Ставр. Сам. Оказались правы местные бойцы: схарчил он тщедушного офицерика. Шлем майор держал, словно космонавт, – прижимая к левому боку.

– Готовы, орлы? Запомните. Сегодня никто не умрет. Из нас никто не умрет. Зато врагов поляжет немало. Стреляйте и не думайте, стреляйте, как в тире. Каждый урод в черном плаще – убийца.

Ставр выдержал паузу и добавил:

– Вор должен сидеть в тюрьме. Бандит – лежать в радиоактивной земле.