Секретный сотрудник

— Ну, как же, — возразил Кузниц, — я был на Островах, своими глазами видел «условно убитых», правда, — он помолчал, вспоминая, — не все тогда были убиты условно, настоящие убитые и раненые тоже были.

— Вот видите, ~ Рудаки стряхнул пепел в жестянку из-под орехов, которая заменяла в кафе пепельницу, — не все в войну играли, некоторые по-настоящему воевали и сейчас воюют, на Ближнем Востоке, например. А «условно убитые» и здесь в городе есть, не видели? Они уже и свою организацию создали, «Лига леопардов» называется — довольно жуткая организация, откровенно фашистская. Не сталкивались с ними?

— Да нет пока, — сказал несколько сбитый с толку Кузниц. Не понимал он, к чему клонит хитрый перс, а тот, как будто прочитав его мысли, продолжил:

— Я вот к чему клоню. Все это очень похоже на заговор, заговор людей без какого-либо потустороннего вмешательства. Договорились оружие не применять и выдали за божье провидение или действие каких-то малопонятных природных сил. А с клонами еще проще, особенно когда пособия им стали выдавать. Подумайте сами, сколько на свете всяких безумцев и авантюристов или просто любителей пособия получать, — Рудаки помолчал и предложил: — А не заказать ли нам еще по чашечке?

— Конечно, давайте закажем, — Кузниц подозвал официантку и заказал кофе. Мысли у него разбегались — ничего не скажешь, озадачил его профессор своей гипотезой!

— А кому это надо? — наконец спросил он.

— Кому? Кому? — засмеялся Рудаки. — Да кому угодно. Церкви, чтобы людей в страхе божьем держать, — вон как авторитет церкви после этих перерождений возрос. Правителям всяким тоже не помешает — на войну легче народ поднять и закончить войну проще, ведь до абсурда дошли с практической реализацией теорий Хантингтона: Христианская коалиция, Союз правоверных. Вы только подумайте, что «правоверным» делать, если, не дай бог, Европу завоюют. Собор св. Петра в мечеть превращать или парижанок заставлять паранджу носить? Абсурд. Надо было эту войну кончать — вот и устроили так, будто бы переродилось оружие.

В теории Рудаки явно было рациональное зерно. Кузниц и сам думал, что уж больно избирательно срабатывает божье провидение. Он вспомнил раненого солдата в мальтийской тюрьме, кровь, капающую на пол проходной с его руки. Почему не переродилась пуля, попавшая ему в руку, а та, которая попала в Гонту, переродилась?

— Может быть, вы и правы, Аврам Мельхедекович, — задумчиво проговорил он, — подумать надо. Мне это до сих пор просто в голову не приходило. Друзьям обязательно расскажу — мы как раз собираемся сегодня вечером. Вы ведь не делаете тайны из своей теории?

— Какая тайна?! Помилуйте. Просто гипотеза, не подтвержденная фактами, как, впрочем, и гипотеза о перерождении, — Рудаки откинулся на спинку стула, закинул руки за голову, хитро посмотрел на Кузница поверх темных очков и продолжил: — Правда, властям эта гипотеза может не понравиться — они не любят, когда их хватают за руку. Но мы ведь живем в демократической стране, не так ли?

— Ну да, — усмехнулся Кузниц, — к тому же мои друзья к власти никакого отношения не имеют. Может быть, и вы зайдете вечерком — приятель мой, Константинов, у которого сегодня собираемся, открытый дом держит. Все будут вам рады. Расскажете о своей теории из первых уст. Константинов в центре живет, на Прорезной.

— Спасибо за приглашение, — Рудаки встал и вынул из кармана пиджака мобильный телефон, — вы мне свой мобильный дайте. Я позвоню вам, если соберусь, и вы мне расскажете, как попасть в вашу компанию. Но не обещаю. Что-то я к вечеру стал уставать — не могу заставить себя из дому выйти.

Он занес в свой телефон номер Кузница и, быстро попрощавшись, ушел. Кузниц посидел немного, размышляя о теории Рудаки, ничего нового не надумал и вернулся на службу. У кабинета сидел новый посетитель. Кузниц пригласил его в кабинет. Посетитель был самый заурядный, и по его виду никак Кузниц не мог предположить, что перед ним сидит живое опровержение теории профессора Рудаки.

— Так чем могу служить? — спросил он, усадив посетителя у стола.

Услышав вопрос, посетитель вскочил и, вытянувшись в струнку, отрапортовал:

— Прапорщик Страшкевич, командир машины Броневого дивизиона его высокопревосходительства гетмана Скоропадского!

— Да вы садитесь, — сказал Кузниц, — расскажите подробно о себе, а я запишу данные, — и он повернул к себе клавиатуру компьютера.

— Я — прапорщик Страшкевич, убит в бою с Петлюрой в декабре 1918 года, — он с любопытством смотрел, как Кузниц печатает, — приблизительно год тому назад воскрес. Вместе со мной воскрес прапорщик Щур из того же дивизиона, но он к вам идти не захотел. Да вот, — он достал из кармана помятую газетную вырезку и протянул ее Кузницу, — вот тут про нас все написали, когда мы только воскресли, и фотография наша есть в форме.

Кузниц взял вырезку — это была статья из «Городского Телеграфа» годичной давности. Рядом была помещена фотография: двое в коже, перепоясанные ремнями сидели на стульях в явно современном помещении — на заднем плане был виден компьютер.