Секретов не будет

Я думаю, что главным качеством фельетониста должна быть человеческая доброта. Это не парадокс. Острейшее оружие сатиры должно находиться в добрых руках. Только добрый человек может по-настоящему возмутиться несправедливостью, заступиться за обиженного ребенка, за честь женщины. Понятно, что эта доброта не имеет ничего общего со всепрощенчеством, с беззубостью, с мягкотелостью. Но в клокочущем гневом сердце фельетониста должно всегда находиться место для доброты. Он должен всегда соизмерять сокрушительную силу своего сатирического удара с конечной целью, которую он ставит.

Вспоминаю последние годы жизни старика Заславского. Давид Иосифович присылал нам свой фельетон и просил: «Только не печатайте в воскресенье. Конечно, мой герой казнокрад. Но представляете, вот он сидит на даче, в кругу семьи и вдруг приходит газета! Нет, пусть уж возмездие свершится в понедельник».

Заславский умел даже на своего героя смотреть добрыми глазами. Ничего удивительного здесь нет. Мы не пытаемся добить, морально уничтожить пусть даже очень плохого человека. И мне всегда было приятно услышать, что мой герой исправился, одумался, очистился от скверны, вновь занял достойное место в жизни.

В этом — глубокая гуманность нашей профессии, о которой я хочу здесь рассказать.

ВСТРЕЧА С ГЕРОЕМ

Утром, еще до завтрака, молодой технолог Юрий Мартынов спустился в вестибюль и достал из ящика свежую почту. В лифте он развернул газету и вдруг с четвертой полосы на него взглянули растерянные глаза Марины. Фотография занимала чуть ли не четверть страницы, и на ней Марина была не одна. Рядом, под веткой цветущего миндаля, стоял неизвестный Юрию молодой человек, который пытался набросить пиджак на плечи Марины. Под снимком стояла подпись:

«А ЭТО УЖЕ ЛЮБОВЬ!»

Фотоэтюд Якова Брызгалова.

— Что это все значит? — крикнул Юрий, нервно вбегая в комнату.

Марина взглянула на снимок и удивленно пожала плечами:

— Ничего не понимаю!

— Ах, не понимаешь! А этого типа ты, может быть, тоже никогда не видела?

— Его видела, — ответила жена. — Да и ты его должен знать, во всяком случае, я тебе о нем рассказывала. Хороший парень, наш комсорг, и ничего более. После института он уехал в Ашхабад, и с тех пор я его никогда не встречала. Не представляю, откуда взялся этот дурацкий снимок…

— Не представляешь! — оборвал жену Юрий, вновь хватая газету. — Ты видишь, как тут пишут! Что это за фокусы?

…Тут мы должны самым решительным образом заступиться за Марину, которая, конечно, никакими фокусами не занималась. А фокусничал корреспондент Яков Брызгалов. Как-то вооружившись телеобъективом, он бродил по городу в поисках интересных кадров. Когда он подошел к пединституту, начался дождь. Из ворот выбежали студент и студентка. Парень сбросил пиджак и протянул его девушке. Эта сценка и попала в кадр…

Несколько лет отснятая пленка пролежала в личном архиве фотокорреспондента. Но вот в воскресный номер секретариат потребовал весенний снимок. Брызгалов стал просматривать старые негативы. Кадр, сделанный у подъезда института, показался ему подходящим. Остальное, как говорят спортивные комментаторы, было уже делом техники. Фотокорреспондент ловко подклеил ветку миндаля, и снимок принял заданный лирический вид. Хуже обстояло с подписью. Брызгалов долго мучился, пока наконец не повстречал в коридоре своего приятеля из отдела писем.

— Так, так, — сказал приятель, разглядывая снимок. — Весна, миндаль, красивые лица. Тут надо что-нибудь про любовь. Ну, например…

И он продиктовал фотомастеру уже известную нам подпись.

…Об этой истории мы узнали от самого Брызгалова. Редактор объявил ему выговор, и он побежал жаловаться: