Секретов не будет

Поведение гражданина Чижикова крайне предосудительно, но все же здесь уместно подчеркнуть, что он ездил в столицу на свои средства и все полученные им в связи с этим убытки принял на свой счет. Однако в Москву через вытрезвитель попадает и всякий командированный народ. Людям платят суточные и квартирные, покрывают почтово-телеграфные и иные расходы будто специально для того, чтобы они первым делом купили бутылку и сказали «здравствуй» Москве и всем ее жителям.

Инженер Лябудов Аркадий Васильевич был направлен в союзное министерство, чтобы окончательно утрясти смету строительства культурно-бытового комплекса и утвердить план. Но сразу же по приезде в столицу в голове у инженера возникает внеплановая идея выпить.

А как же, есть повод: прибыл в Москву!

Инженер мчится в обыкновенное общепитовское кафе, где при минимальном закусочном материале подается максимум горячительных напитков. Но Лябудова этот убогий ассортимент вполне устраивает. Словом, в свой первый московский вечер гость столицы выпил больше, чем мог, но меньше, чем хотел. Распивал «на троих» в подъезде «гастронома», у какой-то знакомой случайного собутыльника танцевал летку-енку, ездил на такси до полуночи, а к утру оказался в вытрезвителе по соседству с дядей Петей.

Нет, мы вовсе не хотим сказать, будто прекрасный пейзаж нашей столицы омрачают своим пьяным видом лишь приезжие граждане. В медвытрезвителе, который осуществлял отеческую заботу над туристом Чижиковым и командированным Лябудовым, на двух приезжих приходился добрый десяток москвичей. И у всех, разумеется, был повод, чтобы напиться.

Слесарь Симонов выиграл рубль по лотерейному билету — собрал друзей, пропил десятку.

Лекальщик Зубрилавин провожал в отпуск мастера, причем пьянка началась непосредственно в цехе.

Сантехник Вырезов купил в магазине эластичные носки. Обмывал.

Бухгалтер Игнатьев «гулял» по случаю благополучного завершения какой-то очень свирепой ревизии.

Особняком держатся два молодых специалиста Метелев и Гамелев.

— Конечно, мы перебрали малость. Своими ногами не дошли. Оправдываться не станем. Но у нас был настоящий повод. Серьезный. Уважительный. Начальник отдела защитил диссертацию. Пили не где-нибудь за углом, а в ресторане. Был снят банкетный зал на сорок восемь персон. Закуски — горы, коньяку — реки!

Среди участников диссертационного ужина, помимо нескольких пьяниц, было немало порядочных людей. Да и сам остепененный начальник, как оказалось, человек непьющий.

Ну, а зачем устраивать такое лукулловское застолье с шумом, с возней, с битьем посуды, доводить дело до медвытрезвителя?

Начальник отдела разводит руками:

— Что поделаешь! Так принято. Все остепененные дают банкеты, благодарят оппонентов, членов ученого совета, научных руководителей. Да как же вдруг оказаться белой вороной? Назовут скрягой, жмотом, неблагодарной свиньей, будут пальцем показывать.

Дальнейший рассказ кандидата наук можно смело назвать исповедью непьющего человека. В месяц этот непьющий человек выпивает семь, а то и десять раз. Приехал старый фронтовой друг… У тещи день рождения… В институт прибыли коллеги из другого города… Затевается чей-то юбилей… И везде рюмки, стопки, фужеры…

— Ну как тут не спиться?!

Начальник отдела еще пока держится, а вот другие действительно спиваются. Для примера вернемся к семейству племянницы Елизаветы. Несколько лет назад ее супругу Николаю Николаевичу предлагали очень перспективную работу в Средней Азии. Николай Николаевич посоветовался с Елизаветой Сидоровной и отказался:

— Из Москвы не поеду никуда! Здесь Большой театр, Третьяковская галерея, стадион в Лужниках…

Немалую роль сыграло еще то обстоятельство, что в Москве у Николая Николаевича живут брат и сестра. Неизвестно, кто из родственников завел такой порядок, но по воскресеньям все собираются друг у друга по очереди. Одно воскресенье у Николая Николаевича, другое у брата, третье у сестры. А повод? Просто воскресенье, отчего бы не выпить? Сначала Николай Николаевич от водки отказывался, пил пиво. Но родственники его усовестили, объявили, что он важничает, зазнается, не уважает. В общем, теперь он пьет как надо. На перспективную работу его больше не приглашают. Нет повода. Кому нужен пьяница?

Так и ходит он с чадами и домочадцами по кругу: сегодня к брату, завтра к сестре. Пьют водку. Орут песни, за полночь играют на гармони. Иногда дерутся. Впрочем, на трезвую голову быстро мирятся и снова пьют.

— А как же, вот мы и помирились. Есть повод…

А вот повода сходить в Большой театр у Николая Николаевича так и не нашлось. Как-то ни разу не получилось сходить в Третьяковскую галерею, на спортивный праздник в Лужники.

Все водка да водка…

1972 г.

ПАПЕНЬКИН СЫНОК

В редакции раздался звонок, и чей-то молодой, задорный голос прокричал в трубку:

— Здравствуйте, моя фамилия Смирнов. Вы меня, наверное, не знаете, но, может быть, слышали, что на похоронах моего папы было восемнадцать венков от самых разных организаций?

Мы начали было выражать свое соболезнование по поводу прискорбного события, но Смирнов-младший довольно весело продолжал: