Семь кедровых орешков. Смертница

Еления вышла из дома и застыла в задумчивости, куда ей идти. В отличие от фурий ей не нужно было на занятия, у неё были законные каникулы. Надо бы попрощаться с сестрой Мадлен, та собиралась возвращаться в приют, который итак долго был без ее присмотра. Но, пока Еления размышляла, ноги сами привели ее к госпиталю, где находились раненые.

В последнее время её словно магнитом тянуло сюда, и вот сейчас опять. Еления растерянно оглянулась, и будто по мановению волшебной палочки Май Данери появился в окне палаты, которая находилась на втором этаже белоснежного госпиталя фурий. 

Высокий, исхудавший, с запавшими глазами, он всё равно в последнее время заставлял сердце Елении биться чаще. Это обстоятельство она обнаружила совсем недавно, и оно выбивало её из привычной жизненной колеи — той, где сердце ей подчинялось, а не скакало время от времени, словно раненая лань.

Еления из всех сил сопротивлялась новому чувству, которое совершенно неожиданно и некстати стало зарождаться внутри. Она понимала, что эта симпатия ни к чему хорошему не приведёт и отклика не найдёт, но разве здесь можно самой себе приказать? 

Она пыталась, но не получалось. Пока не получалось, хотя она старалась с корнем вырвать зарождающийся росток нежности и симпатии к Майстриму Данери, высшему аристократу и военному магу Ровении — империи, в которой было четко определенное место для таких, как она, — не одаренных магией «пустышек».

Вот и сейчас военный маг посмотрел на неё своим фирменным, как она его уже назвала, взглядом — спокойным, сдержанным, полным достоинства. Кивнул ей в знак приветствия, а Еления вежливо кивнула в ответ, быстро отведя глаза — «Сноб и аристократ до кончиков пальцев! Чтоб ты быстрей уехал в свою столицу!» — и пошла искать Мадлен, но за спиной услышала:

— Еления! Зайди, пожалуйста, ко мне! — это главная целительница позвала её из того же окна, в котором она только что видела Мая. — Мои вертихвостки час как потерялись, а пациентам надо давно делать перевязки. Поможешь мне? Мне нужно срочно убегать в другое место!

Не доверяя голосу, Еля кивнула. Сейчас она снова увидит этого сноба с идеальной внешностью и манерами, и снова будет вести себя как глупая деревяшка. Молчать и двигаться так, будто руки и ноги ей не принадлежат. 

 

 

Глава 32

За истекшие две недели Еления уже пару раз помогала в госпитале делать перевязки, когда молоденькие фурии пропадали неизвестно где, и уже знала, что нужно делать. Самым сложным в данном случае было не встречаться с серыми серьёзными глазами командира боевой пятерки магов. 

В прошлый раз она забыла об этом намерении и чуть не пропала. Тогда она невольно повернулась из-за ощущения, что на неё кто-то смотрит, и поймала пристальный взгляд серых глаз. Май хотел отвернуться, но почему-то  передумал, и продолжил смотреть на неё странным непонятным взглядом.

Она тоже смотрела, словно загипнотизированная, пока не поняла, что ей становится жарко и душно. 

В тот раз они смотрели друг на друга всего несколько секунд, а ей показалось, что целую вечность. И ещё... что маг тоже был немного растерян и тоже не мог отвести от неё взгляда. Именно не мог, а не «не хотел». Глупости, конечно.

— Еления, как хорошо, что ты мечтала стать доктором и все умеешь делать, — довольным голосом произнесла целительница — пожилая Фурия, уменьшенная копия Бердайн, только на голове волосы были заплетены не в многочисленные косички, а аккуратно убраны в пучок и ни одна лишняя волосинка не вылезала. — Ты сделай перевязку младшему господину Данери, а я старшему — я уже начала здесь.

Еления слегка вздрогнула, почувствовав растерянность, — в прошлый раз было наоборот — она делала перевязку Эдварду, который замучил вопросами, почему не приходит Мадлен, первые два дня не отходившая от него. 

— Еления, почему Мадлен не приходит? — спрашивал мужчина, пытаясь поймать её смущённый  взгляд.

— Я не знаю, — сдержанно отвечала Еления, стараясь не смотреть на мужчину и смазывая его ужасные раны заживляющей  мазью.

А что она могла ответить? 

После того, как Мадлен убедилась, что жизни Эдварда Данери ничего не угрожает, она снова вспомнила все обиды и перестала приходить к нему. Слава Богу, что он не слышал преждевременные слова Фурии о том, что она все простила ему, иначе совсем замучил бы  вопросами.

— Скажи ей, что я жду. Она не отвечает на фоннор. Мне нужно многое  сказать ей. Это очень важно. 

— Хорошо, — пообещала Еля, — я передам, — но она заранее знала, что сестра Мадлен не придёт, потому что ещё совсем недавно та жаловалась ей: 

— Анатоль Мароу передал, что Эдвард просит меня зайти.

— Вы не были у него уже несколько дней,  — с упрёком произнесла Еля.

— Я не могу,  — хмуро проговорила Фурия. — Когда смотрю на него, такого беспомощного, больного и бледного, хочется броситься к нему, обнять и все простить. Поэтому не хожу. Пусть помучается.

— По-моему, вы оба мучаетесь, — мудро заметила Еления, а Мадлен подняла на неё несчастные глаза.