Семь мужей Эвелин Хьюго

– Ты прав, я хотела встретиться с ней.

– Ты собиралась изменить мне?

– Я собиралась уйти от тебя. Думаю, ты это и сам знаешь. И знаешь уже давно. Я намерена уйти от тебя. Если и не ради нее, то ради себя самой.

– Ради нее?

– Я люблю ее. И всегда любила.

Макс был ошарашен: он-то полагал, что втягивает меня в игру, в которой я неизбежно проиграю. Все еще не веря, он покачал головой.

– Ну и ну, – пробормотал он. – Невероятно. Я женился на лесбиянке.

– Перестань повторять одно и то же.

– Эвелин, если ты занимаешься сексом с женщинами, ты – лесбиянка. Вот только не надо быть лесбиянкой, которая пылает ненавистью к самой себе. Это не… это неприлично.

– Да плевать мне на то, что там, по-твоему, прилично, а что – нет. И к лесбиянкам я ненавистью не пылаю. Одну из них я люблю, но я и тебя любила.

– Ох, прошу тебя… Не нужно выставлять меня еще бо́льшим дураком – мне хватило и этого. Я столько лет любил тебя, но, оказывается, лишь для того, чтобы в конце концов обнаружить, что я совершенно ничего для тебя не значу.

– Ты не любил меня ни дня. Тебе просто нравилось ходить рука об руку с кинозвездой. Тебе нравилось ощущать, что ты – единственный, кто спит в моей постели. Это не любовь, а обладание.

– Даже не представляю, о чем ты сейчас говоришь.

– Конечно, не представляешь. Потому что ты и не знаешь разницы между двумя этими понятиями.

– Ты вообще когда-нибудь любила меня?

– Да, любила. Когда ты занимался со мной любовью, заставлял чувствовать желание и заботился о моей дочери, когда я верила в то, что ты видишь во мне нечто такое, чего не видит никто другой. Когда я верила, что обладаешь проницательностью и талантом, каких нет ни у кого другого. Я любила тебя до умопомрачения.

– То есть ты не лесбиянка.

– Я не собираюсь обсуждать это с тобой.

– Ну, мы все равно это обсудим. Тебе придется.

– Нет, – сказала я, подобрав письма и конверты и рассовав их по карманам. – Нет, не придется.

– Еще как придется, – сказал он, встав перед дверью.

– Макс, дай мне пройти. Я ухожу.

– Только не для того, чтобы встретиться с ней. Ты не можешь.

– Конечно, могу!

Зазвонил телефон, но мне было не до него. Я знала, что это водитель. Знала, что если я не уйду, то могу пропустить рейс. Разумеется, были и другие, но я хотела попасть именно на этот. Хотела добраться до Селии как можно скорее.

– Эвелин, остановись, – сказал Макс. – Сама подумай, какой в этом смысл? Ты не можешь уйти от меня. Всего один мой звонок – и тебе конец. Я могу всем – абсолютно всем – рассказать об этом, и твоя жизнь уже никогда не будет прежней.

Не то чтобы он угрожал мне – всего-навсего объяснял то, что и так было вполне понятно. Он словно говорил: «Дорогая, ты сейчас не в состоянии рассуждать здраво. Все это закончится для тебя печально».

– Ты хороший человек, Макс, – сказала я. – Сейчас ты зол и пытаешься задеть меня, но я знаю, что обычно ты стараешься поступать правильно.

– А что, если сейчас я так не поступлю?

Теперь уже в его голосе прозвучали нотки настоящей угрозы.

– Я ухожу от тебя, Макс. Сейчас ли это случится, или же немного позднее, но это все же произойдет. Если ты решишь, что хочешь попытаться сломать меня из-за этого, то тебе придется так и сделать.

Когда он даже не пошевелился, я обогнула его и вышла за дверь.

Меня ждала любовь моей жизни, и я была намерена вернуть ее себе.

55

Селия уже ждала меня в «Спаго» – в черных слаксах и тоненькой кремовой блузке без рукавов.

Рыжие волосы все еще выглядели потрясающе, но были явно покрашены. Золотистые оттенки, результат природы и солнечного света, потускнели и потемнели до медно-красноватых. Голубые глаза сохранили манящую ясность и блеск, но кожа вокруг них как будто утратила упругость.

В последние годы я несколько раз побывала у пластического хирурга, и она, наверное, тоже. На мне было черное платье с глубоким вырезом и пояском на талии. Светлые волосы, постриженные немного короче и чуточку посветлевшие из-за проступившей местами седины, обрамляли лицо.

Увидев меня, Селия встала.

– Эвелин.

Я обняла ее.

– Селия.

– Великолепно выглядишь. Как всегда.

– А ты точно так же, как и в последний раз, когда мы виделись.

– Мы никогда друг другу не лгали, – улыбнулась она. – Давай не начинать.

– Ты роскошна.

– Ты тоже.

Я заказала бокал белого вина. Селия – клаб соду с лаймом.

– Больше не пью. Как раньше, теперь со мной не посидишь.

– Ну и ладно. Если хочешь, могу выплеснуть свое вино в окно, как только его принесут.

– Нет, – рассмеялась она. – Мое воздержание не должно становиться твоей проблемой.

– Я хочу, чтобы все, что касается тебя, было моей проблемой.

– Ты понимаешь, что говоришь? – прошептала она, наклоняясь ко мне через столик. Воротник блузки распахнулся, нырнул в корзину с хлебом и только чудом не коснулся масла.

– Конечно, понимаю.

– Ты меня сломала. Целых два раза. Мне понадобились годы, чтобы прийти в себя.

– Удалось? Оба раза?

– Не совсем.

– Думаю, это кое-что значит.

– Почему сейчас? Почему не позвонила тогда?

– После того как ты оставила меня, я звонила, наверно, миллион раз. Только что дверь не снесла, – напомнила я. – Думала, что ты меня ненавидишь.