Семь незнакомых слов

Нет, ответил я, никто не заставлял, просто хобби — это то, что всегда можно бросить, а профессия — это профессия.

— Да, — констатировала моя собеседница, — личность полная загадок и тайн! Надо же! Не марки, не футбол, не охота-рыбалка, а лингвистика! Я обязательно выведу вас в какой-нибудь пьесе!

— В пьесе? — тут уже удивился я.

— А что вас удивляет?

— Вы пишите пьесы?

— Должен же их кто-то писать!

Теперь я понял, почему она так себя вела — словно играет на сцене. А дело, оказывается, в пьесах.

— И про что ваши пьесы?

Клавдия-младшая солидно кашлянула и как-то вся приосанилась: раньше она писала о любви, но теперь ей хочется создать что-нибудь серьёзное. Не исключено — слегка странное. И для странноватой пьесы я — очень подходящий персонаж. Так что ей нужно будет меня хорошо изучить.

— А для чего вы их пишите? Я имею в виду: это тоже хобби?

Не хобби, тут же отвергла она. Призвание. У неё — куча талантов в области театра и кино. Когда-нибудь — лет через пять-семь — она будет писать пьесы и сценарии, ставить по ним спектакли и фильмы и играть в них главные роли. Если к тому времени мы с ней всё ещё будет поддерживать знакомство, и я пересмотрю своё отношение к алкоголю, она готова взять меня помощником режиссёра — следить за тем, чтобы актёры не слишком напивались по вечерам и не опаздывали на репетиции и съёмки.

Я неопределённо качнул головой. Наверное, она до упаду смеялась бы, если бы узнала, что я тоже играл в любительском театре и даже приехал поступать в театральный институт.

Завтрак закончился. Мы снова оказались на кухне. Внучка вызвалась мыть посуду, но бабушка со словами «Нет-нет, ты развлекай гостя», отстранила её от раковины и, включив воду, бодро пропела:

— Пусть детина мокнет!

После перемещения тарелок в сушилку над раковиной последовал соответствующий напевный комментарий:

— Пусть детина сохнет!

Клавдия-младшая, опустившись на табурет, смотрела на меня умиротворённо и даже благостно — словно накормив меня завтраком, она справилась с невероятно трудной работой.

— Ну что, Алфавитище: чем вас ещё развлечь? Сыграть на фортепиано? Показать коллекцию бабушкиных орхидей? Может, желаете полистать наш домашний фотоальбом?

Я покачал головой.

— Может, хотите поехать с нами на дачу?

— Спасибо, но…

— Ну, нет, так нет, — миролюбиво согласилась она. — Что ж, тогда не смеем вас задерживать. Вот видите — никто не собирался держать вас в плену!

Клавдия Алексеевна, вытерев руку полотенцем, снова протянула мне свою ладошку и попросила больше злоупотреблять алкоголем:

— Пейте чай — его сколько ни выпей, одна только польза!

Я пробормотал, что вообще-то не пью: «Просто так получилось». И неловко поблагодарил: за завтрак и… за всё.

— Ну, что, Клавочка, проводишь гостя?

— Куда ж я денусь? Идёмте, Алфавит!

Оказалось, в этом доме целых две прихожих: некогда академик Вагантов выкупил по случаю соседнюю квартиру и прорубил в неё дверной проём. Этим и объясняются особенности планировки, показавшейся странной. Случилось квартирное объединение задолго до рождения Клавдии-младшей, но впоследствии одну их кухонь переделали в её спальню. Дверью, через которую я пытался выйти на улицу, практически не пользуются, — так что у меня не было шансов.

В альтернативной прихожей стояло трюмо для одежды, на нём помещался телефонный аппарат. Рядом с ним лежали стопка бумаги для заметок и ручка — на них я обратил внимание чуть позже.

— Вот ещё что, — Клавдия посмотрела на меня задумчиво, — не могли бы вы вечером позвонить? Нет, лучше завтра. Завтра вечером, не могли бы? Я буду заносить вас в свою коллекцию, и у меня могут возникнуть дополнительные вопросы. Ну, и заодно мы убедимся, что с вами всё в порядке. Позвоните?

— В коллекцию?

— А что вас так удивляет? — она снова заважничала. — Я же вам сказала: я — драматург. Вы опять слушали невнимательно?..

У каждого порядочного драматурга (узнал я) есть своя коллекция персонажей — на будущее. Пишешь пьесу, нужно придумать персонажа, а в голову ничего не приходит, — лезешь в коллекцию и ищешь кого-нибудь подходящего.

— Что-то вроде картотеки?

— Можно и так сказать, — кивнула она, — но мне больше нравится «коллекция». «Картотека» как-то по уголовному звучит…

Свою картотеку-коллекцию Клавдия старается пополнять каждую неделю: у неё набралось больше сотни персонажей. Но со временем возникли трудности: уже описаны все интересные друзья-знакомые, даже полу-интересные, теперь черёд совсем скучных настал, и я для её коллекции — необычный и ценный экземпляр.

— Вот наш телефон, — она написала цифры на бумажке и протянула её мне. — Позвоните?

Я неуверенно кивнул — так, словно делал это впервые.

Она распахнула дверь, освобождая проход, шагнула в сторону и вытянула руку в приглашающем жесте:

— Летите, вольная птица!

Я снова промямлил: «Спасибо» и вышел на лестничную площадку. Клавдия и не думала закрывать дверь: она наблюдала, как я вызываю лифт.

— Да, совсем забыла, — раздалась реплика, — ваш отец до сих пор дарит вам на день рождения слова?

Я покачал головой:

—В семнадцать — последний раз.

— А сейчас вам сколько?

— Двадцать один.