Семь песен русского чужеземца. Афанасий Никитин

Офонас приценился к нескольким кобылам-арабкам. Он и не думал, что запросят такую цену! Побродил-походил ещё по конному базару. Дорого запрашивают. А сколько денег он затратил на хворь свою... Покупать малого арабского жеребёнка — хлопот много. И каков ещё вырастет — не знаешь. А то захворает, помрёт или сделается порченый... На самом деле Офонас уж выбрал золотисто-буланого туркомана. Воротился даже со страхом: вдруг уж продали? Но нет.

Не так много времени минуло. Юсуф подошёл, стал торговать жеребца. Запрашивалась цена большая.

   — Он не случной, — говорил Офонас. — Такого конька ещё сколько кормить!

   — Да сколько кормить?! Через месяц уж будет случной, трёхлетний! Погляди-ка на мошонку, семенники плотные, будто играют. А на петуха взгляни! Ни пятен, ни язв, ни опухлости...

Стали спорить о цене. Долго спорили. Юсуф уходил, возвращался, уходил снова. Продавец окликал его, призывал. Наконец сговорились. Офонас прикинул: выходило, что одного этого жеребца он и купит. Ведь придётся ещё тратиться на корм да нанять денник в конюшне... Досадно выходило. Юсуф не так думал, а думал, что хотя бы пятерых, а то и семерых коней купит. А если бы и не свалила его хворь в Сирджане, всё равно — куда пятерых, семерых! — ещё бы одного жеребца; боле денег не стало бы...

В караван-сарае, где Юсуф обосновался надолго, чтобы кормить жеребца-туркомана, была хорошая конюшня. Офонас дал имя жеребцу — Гарип, так ведь и самого Офонаса звали, случалось; да он, Офонас, и был гарипом, чужим. Офонасом ли, Юсуфом ли — всё гарипом в этой жизни; он — в жизни других людей...

Поставил свою покупку живую в хороший просторный денник. Жеребец постукивал копытами по глинобитному полу. Хлопот было много теперь. Не до баловства приходилось. Каждый день чистил Гарипа, мыл. Спустя месяц заплатил коновалу — копыта расчистить. Каждый день менял соломенную постилку, навоз чистил. Седлал Гарипа, выезжал за улицы, на луг, чтобы не застоялся конь. Хвалили Гарипа.

На корм уходило денег много. Юсуф выспрашивал бывалых конюхов, выспрашивал, поглядывал. Кормил Гарипа жмыхом, бобовым сеном, травой хорошей, пшеничными отрубями, зерном пророщенным ячменным да пшеничным. Сено лучшее покупал. Солью-лизунцом баловал конька. Купил косу и сам косил на лугу. Вдруг приметил, что у жеребца ноги отекли. Испугался. Но бывалые говорили, что коню надобно боле под седлом ходить. Стал Юсуф подале выезжать...

Много финиковых плодов давали бывалые своим коням. Теперь и Офонас кормил Гарипа финиками. Четыре алтына за батман...

Конь всё креп и хорошел. Теперь Офонас сбирался в Лар, где жили купцы, промышлявшие морской торговлей. Пристроится к иной ватаге и — до пристанишного города.

Готовился в дорогу. Издержался сильно. А денег надобно будет ещё много растратить. Сам ел помалу, коня кормил. Надобно было теперь хорошо подковать его. Известно: «Без копыта нет коня» — верная поговорка. Кузнецы-подковщики разные подковы показывают — гладкие или с шипами. Гвозди ковочные показывают — крепкие: ни зазубрин, ни ржавчины.

Кузнец поглядел копыта жеребца, как они в покое и на ходу. Офонас всегда вовремя менял постилку, чтобы сухая была и чистая; от грязи очищал копыта Гариповы особливым деревянным ножом; обмывал копыта чистой водой, кожу под щётками досуха вытирал, чтоб мокрецы не являлись...

Теперь тревожился: как выдастся ковка? За собой ведь так не глядел, как за этим коньком! Подкуют дурно — и выйдет, что прахом все труды, на ветер... Оттого и кузнеца хорошего сыскал...

Вот кузнец принялся снимать старые подковы. Отогнул обсечкой барашки гвоздей; подкову оттянул и опустил назад. Гвозди выдались, теперь легко стало вытащить их. Свободные копыта кузнец расчистил обсечкой и ножом, отросший рог убрал, копыто округлил. Прутиком тонким мерку снял, длину копыта на пруте пометил. Подковы пригнал...

Вот уж и прикрепляет подкову. Гвозди вбивает в копытный рог, подкову притягивает, клещами концы гвоздей отщипывает, барашки заделывает. Край роговой стенки опиливает слегка...

Ну, пошёл! Рысью... шагом...

Юсуф сам глядит. Подкова по копыту ровно пригнана. Стрелки не докасается; где надобно — выступает; где надобно — пошире она; гвозди ровно пришлись; барашки плотно пригнались...