Семь сестер. Атлас. История Па Солта

В течение следующих нескольких недель, когда проходила предвыборная кампания Гердлера, Элле, Карин и многие другие студенты консерватории собирали голоса в его поддержку. Ночью, когда голоса были пересчитаны, мы присоединились к толпе у городской ратуши и возликовали, узнав о его переизбрании. Впервые за долгое время нам показалось, что мы одержали победу.

23

Несмотря на все усилия Гердлера, памятник так и не был восстановлен. После этой неудачи он подал в отставку 31 мая 1937 года и отказался официально признать свое переизбрание.

Я вынужден извиниться за качество моего почерка, которое, как читатель, без сомнения, заметит, существенно ухудшилось после предыдущей записи. К несчастью, я повредил правую руку, и мне больно отрывать ее от стола. Каждый раз, когда я начинаю новую строку, боль простреливает через локоть в плечо, а потом взрывается в шее. Это служит напоминанием, что человеческое тело представляет собой сложную массу переплетенных нервов, и я повредил его таким образом, чтобы боль одновременно ощущалась в нескольких местах. Сейчас я ношу импровизированную перевязь, изготовленную Элле из ее шарфа, и она несколько раз в день помогает мне снимать и надевать ее. Кроме того, мое лицо сейчас имеет оттенок глинтвейна, которым мы согреваемся зимними вечерами.

Нужно объяснить, что сейчас я нахожусь в каюте старого проржавевшего парома, который везет меня и Элле в новую страну, где мы еще никогда не были. Несмотря на все последние события, я нахожусь в радостном предвкушении и хочу увидеть зеленые края. Вместе с нами на пароме находятся Карин и Пип, которым, по моему мнению, мы с Элле обязаны жизнью. Пип бескорыстно согласился, чтобы мы с Элле присоединились к нему и Карин в его семейном доме в Норвегии. Двухдневное плавание предоставило желанную возможность вернуться к моему дневнику, и я опишу события, которые привели к нашему отбытию из Лейпцига.

Последние несколько месяцев мы оставались бдительными, особенно Элле, которая следила за возможным возвращением Крига в бригаду гитлерюгенда. Несмотря на отсутствие тревожных новостей, мы с Элле считали, что пора для отъезда настанет в начале мая. Мы согласились подождать до конца семестра, чтобы сдать экзамены, а потом собрать вещи и уехать навсегда. Теперь, после ухода Гердлера, национал-социалисты могли объявить любые репрессивные меры против еврейского населения. Элле в конце концов убедила Карин покинуть Германию вместе с Пипом или без него, но Пип признал серьезность положения и предложил Карин поехать вместе с ним в Норвегию в конце семестра.

Мы с Элле полагали, что для нас разумным выбором будут Соединенные Штаты. У нас было достаточно денег для переезда через океан, и я лелеял смутные планы на то, чтобы найти семью Блюменталь, поблагодарить их за спасение моей жизни и получить достойную работу.

При наличии планов на будущее казалось подобающим, что моим заключительным актом в Лейпцигской консерватории будет участие в исполнении музыкальной композиции Пипа. Был теплый летний вечер, и сотни студентов собрались перед Гевандхаузом в предвкушении концерта молодых композиторов, выпускников консерватории. Площадь перед концертным залом выглядела идиллически, несмотря на кричащее отсутствие памятника Мендельсону. Студенты бродили вокруг (многие были во фраках ради участия в концерте), потягивали вино, обсуждали музыку и перешучивались друг с другом. Украшенные гирляндами фонари заливали эту сцену мягким желтоватым сиянием, и, если бы кто-то спустился туда на парашюте, не зная о напряжении, сгустившемся в городе, он, несомненно, восхитился бы такой безмятежной атмосферой.

Думаю, именно так я буду вспоминать о консерватории до конца моих дней – как о мирной гавани для творческого самовыражения, безмерно способствовавшей моему музыкальному и личностному росту.

– Ты выглядишь очень симпатично, Бо, – сказала Элле, взяв меня под руку. – Фрак тебе к лицу.

– Спасибо, любимая. Но фрак красит любого мужчину, у нас все просто. С другой стороны, мужчины судят о своих сверстницах по модным фасонам, которые вы выбираете. На самом деле это глупо.

– Мне ждать комплимента или беспокоиться? – пошутила Элле.

– Ты знаешь, что всегда выглядишь блестяще, но особенно сегодня вечером.

Я не преувеличивал. Элле надела темно-синее бальное платье без бретелек, которое плотно облегало ее стан, мягкими складками расходясь в юбку.

– Спасибо, Бо. И ты прав насчет женской моды. Полагаю, бедная Карин сегодня весь вечер будет выслушивать едкие замечания!

Как было свойственно нашей подруге, она отвергла платье и вместо этого выбрала черный костюм с огромным белым галстуком-бабочкой, дополнявшим ансамбль.

– Думаю, она выглядит безупречно, – заметил я.

– И я тоже так думаю. Она так… похожа на себя. Для нас такое недостижимо.

Я рассмеялся.

– Наверное, тут ты права. Послушай, вам пора занимать места в зале. Сегодня проход без билетов, так что не упустите возможность занять хорошие места.

Элле чмокнула меня в щеку.

– Удачи тебе. И постарайся не разрушить карьеру Пипа.