Семь сестер. Атлас. История Па Солта

По моей оценке, высота составляла более пятидесяти футов. Я заправил смычок и дневник за пояс штанов. Потом осторожно ухватился за подоконник и медленно опустился вниз, теперь мои ноги свисали из окна. Каждый дюйм, сокращавший мое падение, мог иметь жизненно важное значение. Я мысленно приготовился к дальнейшему.

– Клумба, клумба! – крикнула фрау Шнайдер. – Я полила ее только сегодня вечером!

Я отцепил левую руку от подоконника и повис, чтобы наклонить голову и попытаться рассмотреть, что находится внизу. Хотя было темно, белые и голубые цветы служили своеобразными посадочными огнями. Если бы я мог слегка оттолкнуться и приземлиться на мягкую землю, то у меня был бы какой-то шанс. Из моей спальни донесся громкий треск, и я понял, что нужно действовать: сейчас или никогда. Продолжая держаться за подоконник одной рукой, я качнулся вправо, потом влево и разжал руку.

Хотя мое приземление не было идеальным, но, с учетом обстоятельств, мне повезло. Я упал на клумбу, согнул колени в момент удара и покатился по земле. Истинная сила удара дошла до меня лишь после того, как моя правая рука ударилась о каменную мостовую, а за ней последовало мое лицо. Я вскрикнул от боли.

– Мой мальчик, мой мальчик! – кудахтала фрау Шнайдер, склонившись надо мной. – Где больно? Ты чувствуешь свои ноги? Можешь пошевелить пальцами?

– Да, – ответил я. – Дело в руке, а не в ногах.

Я закатал рукав здоровой рукой и увидел крайне неприятное зрелище. Локоть явно был выбит из сустава, и мои глаза слезились от острой боли.

– Мы должны убрать его подальше от дома. Помогите мне!

К фрау Шнайдер сразу же присоединились еще двое молодых жильцов, подхвативших меня за руки.

– Нет! – завопил я, но было уже поздно. Когда они оторвали меня от земли, правая рука издала тошнотворный хруст. Жаркая боль из локтя расплескалась по всему телу. Я заходился криком, но парни решительно тащили меня от огня. Когда они отпустили меня, я свернулся в клубок, содрогаясь от боли.

– Дыши, молодой человек, – сказала фрау Шнайдер, которая снова оказалась рядом со мной и гладила меня по голове. – Ты выжил.

– Все остальные… они выбрались? – выдохнул я.

– Все, кто был дома. К счастью, осталось мало жильцов, большинство еще в городе после сегодняшнего представления… Хотя я не стану говорить за другие дома.

– Другие дома? – промямлил я.

– Боюсь, что так, молодой человек. Все началось всерьез, и мне очень жаль. Это произошло из-за меня.

Я озадаченно нахмурился.

– Не понимаю, фрау Шнайдер.

– Я еврейка. Они подожгли дом, чтобы отобрать мой заработок и показать, что я здесь не нужна. К сожалению, сегодня им это удалось.

Шестеренки начали вращаться в моей голове.

– Простите, фрау Шнайдер.

– Тебе нечего извиняться. Сегодня ночью ты мог погибнуть, и все из-за меня. – Фрау Шнайдер опустила голову.

– Нет, фрау Шнайдер, – ответил я. – Вы не виноваты… – Я ощутил свинцовую тяжесть в животе. – Вы упомянули о других домах. Значит, эсэсовцы приходили в другие дома, где живут евреи?

– Боюсь, что да.

Я поднялся на нетвердых ногах. Волны боли расходились по телу из сломанной руки. Я скривился и глубоко задышал.

– Будь осторожен! – взмолилась фрау Шнайдер. – Я пошлю за доктором.

Я побежал к кофейне и увидел, что дом Элле не пострадал. Облегчение, охватившее меня, было более эффективным болеутоляющим средством, чем морфий.

– Мне не понадобится врач, фрау Шнайдер. Спасибо, у меня все будет в порядке. Нужно только найти Элле…

Фрау Шнайдер кивнула.

– Я ее не видела. Возможно, если ты расспросишь соседей… – Она прикрыла рот ладонью и заплакала, внезапно сраженная событиями сегодняшней ночи.

Я положил ей на плечо здоровую руку.

– Это страшная несправедливость, фрау Шнайдер. Сожалею о вашей утрате.

– Спасибо. – Фрау Шнайдер шмыгнула носом. – Но странно, как они смогли вычислить меня? Моя вера не выставляется напоказ, как и у многих других горожан.

Меня пронзил укол вины. Я понял, что сегодня ночью не фрау Шнайдер была мишенью поджигателей. Этой мишенью был я.

– Бо! – Из-за плеча фрау Шнайдер я увидел Элле, бежавшую ко мне в сопровождении Карин. Когда я подошел обнять ее, вспышка боли пронзила мою руку, и я скривился. – Любимый, что случилось? Ты ранен?

– Ох, Бо, – прошептала Карин.

Я указал на дымившееся здание.

– Мне пришлось спрыгнуть. Они поджигают дома, которые принадлежат евреям. Но, Элле… это был он. Он знает. Нам нужно уехать, сегодня, если возможно.

– Кто такой он? – спросила Карин.

Элле повернулась к своей подруге:

– Он имеет в виду одного… особенно мерзкого офицера СС, которого мы видели в городе. Верно, Бо?

– Да, – отозвался я, радуясь тому, что Элле соображает лучше меня. – Просто он очень агрессивен. Моя домохозяйка фрау Шнайдер оказалась еврейкой, так что мы попали в список сегодняшних поджогов. А где Пип?

– Все еще в городе, празднует свой успех, – сказала Карин. – Всем удалось выбраться?

– Судя по всему. Но теперь каждый из нас находится в опасности, и нам нужно составить план немедленного отъезда.