Семь сестер. Атлас. История Па Солта

Я обнял Элле левой рукой, и она опустила голову мне на грудь. Потом я посмотрел на свой бывший дом, рядом раздавались пожарные сирены, и ощутил жесткий смычок от виолончели за поясом. Моя земная участь повторялась, и я снова потерял все, что имел. Но на этот раз Элле находилась рядом со мной.

– Куда вы отправитесь? – спросила Карин.

– Как можно дальше. Наверное, в Америку.

– Мы будем скучать по тебе, Карин. – Элле расплакалась. – Ты была мне как сестра.

– И ты, Элле. – Карин закусила губу. – Но что, если бы у нас был способ остаться вместе? Вы бы согласились?

Мы с Элле переглянулись.

– Разумеется, Карин, – ответила она. – Мы будем очень рады видеть тебя рядом с нами. Хочешь присоединиться к нам в Америке?

– Вообще-то я думала о том, чтобы вы присоединились ко мне. Как вам известно, Пип предложил увезти меня в Норвегию. Я уверена, что после сегодняшних событий он будет только рад распространить свое предложение и на вас. Ну, что скажете?

– О, да! – ответила Элле, прежде чем я успел осмыслить услышанное. Она повернулась ко мне. – Это превосходный план, Бо.

Я кивнул, все еще пребывая в оцепенении.

– Если Пип согласен, то, разумеется, мы поедем вместе с ним. Спасибо, Карин. Ты не представляешь, как много это предложение значит для нас.

– Тогда решено. Остается лишь несколько дней до конца семестра, а потом мы сможем получить пропуск в Берген.

– Нет, – твердо возразил я. – Я совсем не шутил, когда сказал, что нам с Элле нужно уехать завтра вечером. Это чрезвычайно важно для нашей… для ее безопасности, нам необходимо немедленно уехать из Лейпцига.

Я выразительно посмотрел на пылающий дом.

– Понимаю, – сказала Карин. – Я первым делом поговорю с Пипом. Он хотел, чтобы его произведение было исполнено на сцене, и вчера вечером это произошло. Надеюсь, завтра мы сможем покинуть Лейпциг.

– Между тем, Бо, тебе нужно где-то переночевать, – сказала Элле. – Уверена, что фрау Фишер не будет возражать, если ты переночуешь на нашем этаже. Ты согласна, Карин?

– Ну конечно!

К счастью, домохозяйка не стала возражать. Я устроился на деревянном стуле в комнате Элле и Карин, готовый принести извинения за недавние события. Если бы я был осторожнее, всего этого можно было бы избежать. Теперь, когда Элле находилась под моей ответственностью, я не мог допустить очередного промаха. Я подождал до восхода солнца, прежде чем растянуться на полу и немного поспать, пребывая в уверенности, что Криг не станет ничего предпринимать при свете дня. В семь утра я услышал, как Карин ушла для разговора с Пипом.

Через несколько часов она вернулась и сообщила, что его семья будет рада видеть нас у себя дома и что Пип пытается устроить срочный звонок из кабинета Вальтера Дэвисона, чтобы оповестить своих родных в Бергене.

Остаток дня прошел в поспешных сборах. Я помог Элле разобраться в ее пожитках, испытывая странное удовлетворение от того, что мои собственные вещи превратились в кучку пепла. Иногда я забывал о своем локте, слишком энергично что-то поднимал и вскрикивал от боли.

– Ох, Бо, тебе нужно к врачу, – сказала Элле. – Вот.

Она выбрала один из своих шарфов и повязала его мне на шею как самодельную перевязь. Потом нежно поцеловала меня в щеку и провела рукой по синякам на моем лице.

– Бедняжка. Скоро ты станешь похож на свеклу.

– А через неделю – на горчицу, – добавил я.

– Забыла сказать, – вмешалась Карин. – Астрид, мать Пипа, – профессиональная медсестра. Она позаботится о твоей руке.

– Ну вот, Бо. – Элле выдавила улыбку. – Видишь, все устраивается.

Несмотря на события, происходившие за последние полгода, я все равно испытывал определенную горечь из-за нашего отъезда из Лейпцига. Ведь именно здесь я возмечтал о том, что мы наконец станем свободными людьми и сможем жить вместе, не оглядываясь на прошлое. Однако, как это всегда бывает, прошлое настигло нас, сговорившись с настоящим причинить вред не только мне, но и Элле.

Я эгоистично надеялся, что Норвегия слишком далека для Крига.

24

Норвегия, гавань Бергена,

канун 1938 года

Дорогой читатель, прошу прощения за мое долгое отсутствие. Мне трудно поверить, что со времени моей предыдущей записи прошло полтора года. Мое «падение» в Лейпциге привело к тяжелому вывиху локтя и сложному перелому. Очевидно, факт моего стоического ведения записей во время двухдневной поездки от Лейпцига до Бергена не способствовал выздоровлению.

По прибытии в Норвегию добрая и прекраснодушная Астрид Халворсен обеспечила мне немедленное лечение в Хоклендской клинике. Мою руку на полтора месяца заковали в гипс и сказали, что восстановление займет больше года. Хотя мое состояние ежедневно понемногу улучшается, писать все еще трудно. Я много раз пробовал поднимать локоть и подносить перо к бумаге, но сдавался из-за боли. Но теперь я рад сообщить, что некогда палящий жар в моей руке превратился в тупое нытье, и теперь я могу продолжать записи. Что за роскошь!

Я постараюсь более или менее подробно описать события, так как если вы до сих пор читаете эти строки, то, очевидно, испытываете некий интерес к моей истории.