Семейные драмы российских монархов

Выбирая себе наследника, бездетная императрица стремилась в первую очередь обеспечить наследование российского престола за потомками Ивана Алексеевича. Для этой цели она устроила брак своей племянницы Анны Леопольдовны с принцем Антоном Ульрихом Брауншвейг-Люнебургским, представителем широко известного немецкого княжеского рода Брауншвейгов и родственником императора Священной Римской империи. Ребёнок от этого союза и должен был унаследовать российскую корону.

Императрица действовала в строгом соответствии с «Уставом о наследии престола» Петра Великого, но нормы традиционного, родового права оказывались при этом нарушенными. Были проигнорированы права Карла-Петера, который, будучи внуком царствовавшего монарха, имел прав на престол больше, чем правнук, которым явился Иоанн Антонович.

К тому же ни правительство Анны Иоанновны, ни сменившие её в 1740 году правительства регентства (сперва Бирона, а потом графа Миниха) не смогли решить ещё одну важную проблему русского двора — устроить судьбу младшей дочери Петра Великого — царевны Елизаветы Петровны. Выдать её замуж пытались и сам Пётр, и Екатерина I, и правительство Петра II, но всё безуспешно. Сам Пётр хотел выдать дочь за малолетнего французского короля Людовика XV или за сына регента Франции герцога Шартрского. Этот брак должен был послужить улучшению российско-французских отношений и уравновесить намечающийся в российской внешней политике крен в сторону Австрии.

Однако, версальский двор не проявил особой заинтересованности в улучшении отношений с Петербургом. Проект династического брака был отвергнут, причём в максимально оскорбительной для невесты форме — французы намекали на сомнительное происхождение её матери. Помимо негативных последствий для отношений двух стран, эта история серьёзно повредила и репутации самой Елизаветы.

Следующим кандидатом в женихи стал Карл-Август, епископ Любекский, — двоюродный брат голштинского герцога Карла-Фридриха, мужа царевны Анны Петровны. Интересно, что первоначально немецкий князь хотел жениться на дочери царевича Алексея, царевне Наталье Алексеевне, но императрица Екатерина I решила иначе.

Между женихом и невестой установились хорошие отношения, и всё шло к свадьбе и счастливому браку, но вмешалась случайность — в мае 1727 года Карл-Август неожиданно заболел оспой и умер.

Современные российские историки Е.А. Анисимов и К.А. Писаренко рассказывают, что был и ещё один, на первый взгляд фантастический, брачный проект — женитьба Елизаветы на сыне царевича Алексея, царевиче, а затем и императоре Петре II Алексеевиче. Такой брак мог бы объединить первую и вторую семью Петра Великого и заметно снизить внутреннюю напряжённость. Препятствием служило лишь близкое родство возможных супругов, но в Европе существовали прецеденты подобных браков, и это препятствие могло быть устранено. Другое дело, что сторонники потомков несчастного царевича Алексея чувствовали свою силу и не собирались давать потомству «лифлянской портомои» ни малейшего шанса.

В результате Елизавета оказалось удобной кандидатурой для тех сил изнутри и извне страны, которые хотели бы изменить развитие страны в свою пользу. Амбициозная в силу своего происхождения и выдающихся внешних данных, легкомысленная, а потому постоянно нуждающаяся в деньгах, не связанная семейными заботами и детьми, а потому склонная ко всякого рода авантюрам — лучшей кандидатуры для дворцового переворота было не сыскать.

В отечественной популярной и исторической литературе переворот в пользу Елизаветы традиционно рассматривается как восстание русского дворянства и общества в целом против засилия иностранцев («немцев»). Первой этот тезис выдвинула сама Елизавета в качестве одного из оправданий своему поступку, и заметного количества желающих спорить с блистательной императрицей не нашлось.

Однако в реальности всё было не так просто. Во-первых, времена правления Анны Иоанновны отнюдь не были эпохой засилия пресловутых немцев. Более того, число иностранных по происхождению офицеров, чиновников и придворных заметно сократилось. Так, в 1729 году в русской армии служил 71 генерал, из них 41 иностранец (57,7%). К 1738 году из 61 представителя генералитета иноземцами были 31 (50,8%). Ещё разительнее были перемены на флоте: если в мае 1725 года из 12 новоназначенных капитанов кораблей только один был русским, то в 1741 году из 14 капитанов Балтийского флота русских было уже семеро.

Это было результатом целенаправленной политики правительства на постепенное вытеснение иностранных кадров с российской Военной и государственной службы. В 1732 году ставший президентом военной коллегии фельдмаршал Миних отменил позорное для русских офицеров преимущество иностранцев в правах и денежном содержании. Отныне все офицеры русской армии служили на одинаковых условиях и за одинаковое жалованье.