Семья

– Не лги, Даша, ты никогда не любила, не любишь и сейчас. Ты хочешь управлять. Ты требуешь, чтобы Стефан был таким, каким ты хочешь его видеть. Скажи, какое отношение к любви имеют твои требования и желания?

Даша заплакала в голос, как маленькая девочка, размазывая кулачками слёзы и потёкшую тушь по щекам. «Дитя, не знавшее любви, став взрослым, не сумеет любить. А в Даше и места для любви нет, в Даше обильным цветом цветут жадность и зависть».

Её слёзы иссякли не сразу, на этот раз искренние, они оставили свой след на её лице в виде припухших и покрасневших глаз, напоминали всхлипываниями, уже сухими, но глубокими, сотрясавшими красивые плечи Даши.

– Иди умойся, – велела я.

Скрывшись в ванной, Даша долго плескалась и сморкалась; наконец, перекрывая шум воды, крикнула:

– Маленькая, чем лицо промокнуть?

– В шкафчике махровые салфетки.

Выйдя наружу, она смущённо улыбнулась и спросила:

– Красивая?

– Красивая, Даша! Всё равно красивая! Самая красивая в семье!

Даша вновь жалобно попросила:

– Помоги мне, Маленькая.

– Даша, я не могу. Ты просишь невозможного. Я не могу тебя переделать. Если любишь, сама найдёшь способ вернуть Стефана.

– Не отказывайся, Маленькая! Ты говори, в чём я не права, ругай меня. Когда ругаешь, я лучше понимаю.

Я усмехнулась.

– Хорошую же роль ты мне уготовила! Ты полагаешь, мне нравится тебя ругать? Ты завтракала?

Она кивнула.

– А я нет. Пошла я, Даша! Дети меня заждались и Серёжа.

Я выбежала из спальни и припустила бегом по коридору, а на лестнице влетела в раскрытые объятия Серёжи.

– Дождался! – обрадовалась я. – Не уехал! О, Серёжа, спасибо!

– За тобой иду, – сердито буркнул он.

– Прости. Я с Дашей задержалась, плачет. Поцелуй меня.

Он покрыл моё лицо сдержанными, летающими поцелуями и спросил:

– Проводишь?

Не открывая глаз, я отрицательно покачала головой.

– Ещё поцелуй. Мало.

Долгий страстный поцелуй вызвал желание. Серёжа хрипло сказал:

– Девочка, хватит. – Прижимая к себе за плечи, целуя то в висок, то в лоб, он увлёк меня вниз по лестнице.

Дети примолкли за столом и, боясь помешать, отвели от нас взгляды. Я помахала им рукой.

– С добрым утром! Я папу провожу и вернусь!

Целуясь на ходу, мы вышли на террасу. Псы навязчиво напоминали о себе, кружили, с каждым кругом сужая радиус, и всё плотнее липли к ногам. Я засмеялась. Серёжа тоже. Лорд, отвечая на его смех, поднялся на задние лапы, норовя передними утвердиться на его плечи. Закрывая меня от пса, Серёжа оттолкнул его:

– Нельзя, Лорд.

– Удачи, Серёжа! Пусть дела твои свершаются легко. Люблю тебя.

Серёжа ещё раз поцеловал меня быстрым поцелуем и сбежал по ступенькам к машине.

Запустив пальцы в загривки псов, я смотрела, как машина тронулась, пёсики взглянули на меня, я убрала руки, но они за машиной не побежали. Старенькие мои пёсики.

Детки и граф уже позавтракали и не расходились, ожидая меня. Ждала и недовольная моим опозданием Маша. Пока я здоровалась с детьми, она, собрав руки под грудью, помалкивала, потом, когда я села и придвинула к себе тарелку, постояла за моей спиной некоторое время и, так и не решившись выразить недовольство, удалилась на кухню.

Андрэ остался составить мне компанию, а дети, захватив свою посуду, понесли её на кухню. Я слушала, как они благодарят Машу за завтрак, а Маша нараспев отвечает:

– На здоровье, Катя, внученька моя золотая! На здоровье, Максим, сыночек!

– Не знаешь, – спросила я у графа, – почему у Маши и Василича Катя – внученька, а Максим – сыночек?

Андрэ рассмеялся.

– А я, детка, признаться, и не замечал разницы, – он покачал головой, прислушиваясь к разговору на кухне. Искоса посмотрел на меня и предположил: – Может быть, доченька для них ты? Знаешь, детка, тебе, на самом деле, удалось создать нечто вроде семьи в своём доме. Совершенно чужие по крови и разные по интеллекту люди действительно воспринимают себя членами одной семьи.

– Мы с тобой тоже чужие по крови. – Я с удовольствием откусила от оладушка, смазанного клубничным джемом, и замычала: – Ммм… обалдеть, как вкусно… прости, Андрей, другого слова не нашла… ммм…

Андрэ помолчал, с улыбкой наблюдая за мной, и сказал:

– Детка, ты – моя мечта, свою любовь я мог выразить только, как отец.

– Мне не нравится твоё настроение, Андрей. Хандришь?

– Чуть-чуть. Без тебя дом замирает.

Заканчивая завтрак, я спросила:

– Пойдёшь смотреть на работу деток на манеже? – и, получив согласие, с обречённым видом добавила: – Нуу, тогда встретимся на скамье у манежа, а я пока пойду получать нагоняй от Маши.

Усмехнувшись, Андрэ, напутствуя, похлопал меня по руке.

Маша чистила овощи, стоя у раковины боком к входу.

– Машенька, благодарю, завтрак очень вкусный!

Маша не повернулась ко мне и не ответила. Я обняла её и виновато прижалась лбом к плечу.

– Оладушки неудачные, – проворчала она. – Тесто плохо подходило. Закваску Катерина не подкормила вовремя, может, потому.

– Не знаю, что там у тебя не подходило, оладушки – объедение! Я три штуки съела. И заметь, это после омлета.

– Правда?! – обрадовалась Маша и развернулась ко мне со счастливым лицом. – Зря я переживаю?