Семья

– Смотри! – и включил свет.

Я ахнула.

– Пони! – Подбежала к маленьким лошадкам, они не испугались, а доверчиво потянулись губами к моим ладошкам. – Серёжка, прелесть какая! О, что же ты не сказал? Я бы угощение захватила. – Крутясь между лошадок, я обеими руками оглаживала их спинки, бока, милые мордашки. – Славные какие! А маленькие!

– Нравятся? Имена надо придумать. Детки ещё сами не могут.

– Ты сумасшедший, Серёжка! Когда ещё детки сядут на них? Тише, девочка, не хулигань, – повернулась я к Красавице, ударившей копытом в ясли. – Серёжа, выпускай её, не успокоится.

И чтобы не возбуждать ревность кобылы, может и покусать малышей, я отошла от них. Выпущенная на волю, она, как и пони, первым делом уткнулась мягкими губами в мои ладошки и, не обнаружив угощения, затихла рядом. Я оперлась на неё плечом, разглядывая новеньких.

– Ну этот – Мустанг. – Я указала пальцем на самого крупного из пони, почти красной масти жеребца, с чёрной длинной гривой и таким же чёрным хвостом, достигающим бабок. – Я когда-то фильм про мустангов видела, там головной жеребец табуна был точно такой масти. – Я перевела взгляд на другую лошадку. – А этот вороной…

– Это девочка.

Лошадка вдруг подскочила, передними копытами ударила в пол, подбросив в воздух зад; потом стукнула об пол задними копытами и успокоилась.

Мы рассмеялись.

– Чечётку бьёт, – сказал Серёжа.

– Бьёт, – задумчиво согласилась я. – Надо ей красную упряжь изготовить. Давай её Кармен назовём. Чернявая. Не знаю, темпераментом дотянет или нет, для деток лучше бы и не надо. Как думаешь?

– Мне нравится, пусть будет Кармен.

– Ну, а с третьей просто. Она прячется от взгляда. Тихоня. На ослика похожа. Серенькая.

– Нет, Маленькая, лошадка красивая. Масть не серенькая, а серебристо-серая. Характер, да – тихоня. Когда по сходням сводили, она к краю жмётся, думал, упадёт в темноте.

Мы посмотрели друг на друга и одновременно произнесли:

– Скромница!

Я засмеялась. Потемнев взглядом, Сергей шагнул и, оттолкнув морду Красавицы от моего лица, припал к моим губам жадным ртом. Он целовал всё требовательнее, всё горячее.

– Нет. Серёжа, нет… милый… – я отвергала его поцелуи впервые в жизни.

– Почему? – выдохнул он обиженно.

– Увидят. Пойдут домой… свет заметят…

Он оглянулся на приоткрытую створку ворот конюшни и развернул меня от себя. Усмиряя дыхание, уткнулся носом в макушку. Спиной я чувствовала громыхание его сердца.

– Я не удержался, – заговорил он, отвлекая и себя, и меня разговором, – очень уж хороши лошадки, и родословные хорошие! Молоденькие, объезжены специально для детей. Если ребёнок падает с седла, сразу замирают, не двигаются.

– Когда ты думаешь посадить деток в седло?

– Года в три начнём знакомить с лошадками.

– Спасибо, что про Анюту подумал.

Снаружи раздались неровные шаги. В ожидании мы повернули головы к воротам и через некоторое время увидели выглядывающего из-за створки Василича.

– А я думаю, кто тут свет жжёт? – умильно осклабился он и вышел на свет. – Дай загляну, думаю… Бааа! – он шагнул вперёд и всплеснул руками, – это что же, новенькие? Пони?! – Василич растеряно взглянул на Серёжу и через мгновение затрясся в хмельном смехе. – Ты, Михалыч, уже ребяткам … ха-ха-ха… лошадок… они же… ха-ха-ха, детки-то, не скоро и… ха-ха-ха… пойдут, не то, что… поедут… ха-ха-ха… сам, что ли… сам на пони скакать… так… так… – он силился ещё что-то сказать, но не смог – согнувшись от смеха пополам, присел к земле и упал бы, если бы не оперся рукой на пол.

– Вася, чего ты застрял? – загремел сердитый голос Маши снаружи, а потом и она сама решительно вошла на конюшню. Увидев под ногами мужа, ухватила его под мышку и вскрикнула: – Вася! чего ты? Вася!

– …ногами-то… Маня… Маня… ша… – подняв к ней мокрое от слёз лицо, заходился в смехе Василич.

Маша зыркнула на нас глазами:

– Перебрал с Высочеством, тому хоть бы что, а этот… Домой пошли! – вновь прикрикнула она на мужа, повернулась к воротам и потянула его за собой.

Подчиняясь понуждению, хватаясь за жену, Василич, так и перегнувшись надвое, поплёлся за ней, задыхаясь от смеха и обливаясь слезами, силился рассказать о причине своего веселья:

– Маняша, Сергей… ха-ха-ха… Мих… ха-ха-ха… лошадок…

– Да, Маленькая, со стола не убирай! – не оглядываясь, велела Маша. – Всё, что надо мы с девками убрали, остальное завтра…

– Доброй ночи, Маша! Спасибо! – Крикнула я запоздало, когда они уже скрылись за створкой. – Василич, доброй ночи!

Смеясь, я закинула голову назад и посмотрела на Сергея.

– Первый раз Василича таким вижу.

Вновь потемнев глазами, Серёжа сказал:

– Пойдём домой, Девочка.

Гости ждали нас в нетерпении – Николай торопился уехать, а Илья и Родион торопились на покой в коттедж – они оставались ночевать в усадьбе.

– Утомил Николай тебя? – спросила я графа, прощаясь с ним на ночь и провожая к лестнице.

– Всю жизнь мне свою рассказал. О Сергее много хорошего говорил.

– Спасибо на добром слове!

– Хороший вечер, детка. Ты восхитительно танцевала.

– Благодарю, милый. Доброй ночи, Андрей. Приятных снов.

– Доброй ночи, детка. – Он стал подниматься по ступенькам.