Семья

– Ты это, Маленькая, всех чаем-то поишь, или только Павлу да Эльзе такая честь? – преувеличенно бодрым голосом спросил Василич. Входя на кухню, он вначале исподлобья взглянул на жену и только потом перевёл взгляд на меня.

Я засмеялась.

– Тебе, Василич, с удовольствием налью!

– Не обиделась на меня, что поворчал на тебя?

– Нет, Василич, не обиделась.

– Ну раз так, то поцелуй меня! – и он широко расставил руки, приглашая в объятия.

Я расцеловала его в обе щеки. Он крякнул, шутливо поправил пальцем несуществующий ус и сел на предупредительно выдвинутый Машей стул.

– Кушай, Василич, – заискивающе угощала Маша, – кушай! – придвигая тарелку с нарезанным на крупные куски пирогом к мужу.

– Самолёт в 23:45, – объявил Паша Эльзе, – полетишь бизнес классом. – Паша положил телефон на стол и взялся за пирог.

Эльза открыла рот, но Паша пресёк её возражения выставленной перед ней ладонью. Откусил от пирога и промычал:

– Других билетов нет. Ты ведь сегодня хочешь улететь? – Он посмотрел на часы, прикидывая время. – Выезжаем через двадцать минут. Иди собирайся.

Я предусмотрительно положила ладони на плечи было подскочившей Эльзы.

– Доешь и допей, успеешь! Паша время рассчитал с запасом.

– Только ты это, Эльза, самое тёплое бери, там уже зима, – позаботился Паша и пробурчал: – Любишь ты мне работу находить, Маленькая. И откуда этот Давид выпал? Не иначе, ты руку приложила.

– Не ворчи, Паша.

Эльза затолкала в рот остаток пирога и умоляюще взглянула на меня. Взяв за руку, я вывела её из кухни и привела в кабинет. Достала пачку денег из сейфа и подала ей. Выкатив глаза от возмущения, она замахала руками.

– Эльза, ты не знаешь, что там, – начала я увещевать, но, видя бесполезность увещеваний, прикрикнула: – Не маши на меня! Возьми и не вздумай обратно привезти!

Глаза Эльзы стали наполняться слезами.

– Лида, – в неловкой благодарности, она обхватила меня руками.

– Вот и славно! – Я крепко обняла её. – Удачи тебе! Звони, чтобы мы не волновались.

Кивнув, Эльза устремилась к двери.

– Что у неё случилось, детка? – спросил Андрэ, отрываясь от книги.

– Поехала помогать Давиду. У него мать с инсультом лежит.

Я обняла его, перевесившись через спинку кресла. Андрэ отложил книгу, потянув меня за руку, усадил к себе на колени и, слегка покачивая, спросил:

– Устала?

Я неопределённо пожала плечом – сегодня не самый насыщенный событиями день.

– Хочешь, поговорим?

– Да, но завтра. И совета попрошу. А сейчас минутку посижу и деток пойду купать.

День четвёртый

Пробегая мимо кухни после конной прогулки, я услышала зов Маши:

– Маленькая!

Я вернулась и заглянула в дверь. Крутя в руке большую деревянную ложку, Маша стояла у плиты и, смущённо улыбаясь, ждала, когда я подойду ближе.

– Маша, говори, у меня нет времени.

– Ты за вчера прости меня. Не знаю, что на меня нашло, наговорила на тебя напраслину.

Я кивнула, ожидая продолжения.

– Сергей Михалыч сказал, вы уезжаете после завтрака. Хотела спросить, что на ужин приготовить? Сегодня Его Высочество возвращается, я хотела торт сделать.

– Маша, всё на твоё усмотрение. И торт тоже. – Я помолчала и на всякий случай спросила: – Маша, это всё, что ты хотела спросить?

Неловко, левой рукой Маша начала отрывать бумажное полотенце и уронила на пол ложку.

– Маша, что случилось? – теряя терпение, спросила я.

– Василич дома не ночевал. – Она подняла на меня растерянные глаза. – Ты не знаешь, где он?

– Я только что видела его на конюшне.

– А где ночевал, не знаешь?

– Нет, Маша, я не знаю, где ночевал твой муж. Или ты хочешь, чтобы я это выяснила?

– Нет. – Она опять опустила глаза.

– Хорошо. – Я повернулась и побежала к лестнице.

Выезжали мы сразу после завтрака, как только я покормила малышей. Проводить собрались почти все домочадцы и провожали хлопотно.

Сергей подогнал машину к террасе и под недобрыми взглядами графа и Павла грузил в багажник сумки с необходимыми в дороге вещами. Я держала на руках спящих детей и ждала, когда он уложит их в автолюльки.

– Маленькая! – закричал Василич, показавшись из-за угла дома, – я подарочек несу! – В руках он держал какую-то чашу. – Огурчики! Первые! – он подбежал, протягивая чашу с молоденькими, с не отсохшими цветочками огурцами. – На-ко!

Серёжа, как раз забрал у меня Макса, и я протянула руку к угощению.

– Что ж ты, Вася, немытые-то? – протиснувшись из-за спин, укорила Маша (я думала, и нет её), перехватила чашу и, убегая в дом, уже из-за спины крикнула: – Я быстро, Сергей Михалыч.

– Спасибо, Василич. – Я потянулась и чмокнула его в щёку.

Он и не заметил. Умиленно взирая на Катю, протянул:

– Вишь, ты какаяаа! Улыбается! Ангелок, а не девочка! – Он поднял на меня растерянные и увлажнившиеся слезой глаза. – Красавица наша!

Я рассмеялась и, отдавая Катю Серёже, спросила:

– Хороша у тебя теплица, Василич?

Всё ещё находясь под впечатлением, Василич проводил Катю глазами и недоуменно повернулся ко мне, словно не понял или не услышал, что я спросила. Я повторила:

– Говорю, хороша у тебя теплица?