Семья

– Мы, Лидия… – начал опять Пётр Игоревич, – графиня… мы собственно… я привёз своего шалопая, собственно, чтобы извиниться. Он приносит вам извинения… связался, понимаешь, с компанией отморозков… – в усилиях объясниться Пётр Игоревич покраснел и даже вспотел.

Опустив глаза на Лорда, «шалопай» его усмехнулся. Пётр Игоревич заметил и рассердился:

– Ты чего, гадёныш, усмехаешься? Я тебя зачем сюда привёз? Чтобы ты усмехался? Или, может, ты хочешь в тюрьму пойти?

Лицо парня окаменело. «И хорошо, мальчик, – подумала я, – лучше не показывай, что там, в твоих глазах!» Я посмотрела в сторону конюшни. Стефан чистил Грома. У арки, раскачиваясь с пятки на носок, высился Паша; жевал травинку и демонстративно, не отрывая прищуренных глаз, смотрел на нас.

– Ты извиняться сюда приехал, вот и извиняйся! – продолжал гневаться родитель. – Смотри на меня, когда я с тобой говорю, гадёныш! Заморыш паршивый!

– Пётр Игоревич… – сделала я попытку остановить гостя, но гость не обратил на меня внимания. Я погладила Графа по вздыбившемуся загривку, пёс не только скалил клыки, он тихонько рычал.

Томительно долго и отвратительно щедро Пётр Игоревич осыпал оскорблениями своего сына, но, в конце концов, истощился и изволил взглянуть на меня.

– Пётр Игоревич, не хотите ознакомиться с нашей конюшней и полюбоваться садом? Розы, например, я сама развожу. Пока вы приятно проведёте время, я, если позволите, поговорю с вашим сыном.

– Да, Лидия… графиня… с радостью! Мальчик, он без матери… понимаете, не всегда время было… деньги тоже кто-то должен зарабатывать. – Вставая, он покаянно развёл руками и направился прочь.

Граф повернулся ко мне и, приблизив морду, влажно задышал в лицо.

– Молодец, мальчик, умница. Благодарю тебя.

Пёс аккуратно лизнул мою щёку. Лорд, поднявшись, ждал своей порции признательности.

– И ты молодец, и тебя благодарю. – Любивший объятия, пёс сделал попытку закинуть лапу мне на плечо. Прикрыв грудь руками, я строго окоротила: – Нельзя!

Вдобавок и Граф рявкнул на брата. Лорд лапу убрал, лизнув меня в другую щёку, развернулся и, звучно выдохнув, упал на бок. Игорь поспешно отдёрнул ноги и взглянул на меня смеющимися глазами.

– Ага, – покивала я. – Я тоже едва-едва успеваю ноги убрать, когда тот или другой валится на пол.

– Можно я его поглажу?

Получив разрешение, он наклонился и робко провёл ладонью между ушами Лорда.

– Любишь собак? – поинтересовалась я.

Он пожал костлявым плечом.

– Не знаю. Всегда хотел. Просил в детстве какую-нибудь, хоть самую маленькую, – продолжая поглаживать Лорда, не поднимая головы, он кивнул в сторону ушедшего отца, – не разрешил. Сказал, антисанитарию не позволит в доме разводить. Даже рыбок не разрешил. Знаешь, чем объяснил? Сказал, настоящий мужчина убивает животных, чтобы зажарить и съесть, а разводят животных слабаки. Ещё и заржал!

– Ты где настоящий, сейчас или вчера в парке?

Он поднял на меня глаза, убрал руку с Лорда и выпрямился. Злобно ощерившись, спросил:

– А тебе какая печаль?

Оба пса посмотрели на Игоря. Я кивнула на Лорда, приподнявшего голову от пола:

– Смотри, даже собаки удивляются смене твоего настроения. Только что был человек, стал зверёныш. Я-то тебе, что плохого сделала? Могу понять обидки маленького мальчика на властного отца. – Как и он прежде, я кивнула в сторону конюшни.

Там его папа крутился возле Стефана и Грома, не зная, чем себя занять. Стефан его игнорировал.

– Или ты заодно и весь мир ненавидишь? Или только женщин?

– Да что ты знаешь обо мне, чтобы судить?

– Не знаю, – парировала я спокойно, – потому и задала вопрос. Вчера я видела четверых друзей – двух любителей силовых тренажёров, начинающего насильника с ограниченным интеллектом и его подхалима. Сегодня вижу парня, любящего животных, искреннего, с хорошей улыбкой. Ты кто?

Он покраснел и опустил глаза.

– У меня нет друзей. Этот, – он опять, не глядя, кивнул в сторону отца, – всех повывел. «Дружить надо с нужными людьми, нищих ублюдков рядом с тобой, чтобы не видел!», – довольно похоже процитировал Игорь отца. – А с нужными скучно, у них шмотки, девки, бухло, кто, где отдыхал, теперь вот тачки, гонки. А с этими из парка, я назло ему.

– Животных любишь. Кого-нибудь ещё любишь?

Он покачал головой и резко, со звуком, словно всхлипнув, втянул в себя воздух.

– Маму любил. Его не за себя, за неё ненавижу, – ничего не пояснив, он умолк.

Пётр Игоревич устал слоняться вокруг Стефана и направился к нам. Я посмотрела на Пашу и покачала головой. Паша понял – перехватил Петра Игоревича и повёл в обход дома, на другую его сторону. С интересом наблюдая за манёвром Павла, Игорь усмехнулся.

– Грамотная инактивация.

– Что не сделаешь ради хорошего человека?

– Хороший – это я?

– Ага. Собаки так считают. А я собакам доверяю. Рассказывай.

Игорь улыбнулся.

– Ты самоуверенная. И вчера тоже. Ты же была уверена, что Болт поведётся на тебя!

– Думаешь, зря?

– Нет. – Он опустил глаза ниже моего лица. – Ты зачётная! Любой поведется! Сегодня на лошади, вообще, обалдеть! И рядом с псами своими классно смотришься! Сама маленькая, а они огромные. Фигурка у тебя что надо!