Семья

– А я в глаза Серёжи смотрела. Он далеко-далеко, в конце подиума сидит, я ему понравиться хочу, поэтому иду красиво…

– Воображаешь! – рассмеялась мама.

– Угу! Дойду до него, увижу восхищённый взгляд, и обратно окрылённая иду, тоже стараюсь, он же мне в спину смотрит! И так по три раза за показ!

В дверь постучали. В приоткрытую створку просунулась голова Стефана.

– Анна Петровна, – укоризненно произнёс он.

– Ах! Я забыла, Стефан! – Мама поставила чашку и заторопилась к двери. – Заболталась и про массаж забыла!

– Детка, как плохо я тебя знаю! – покачивая головой, сказал Андрэ, как только за мамой закрылась дверь. Недавнее раздражение его, похоже, улеглось, он выглядел скорее печальным, чем раздражённым. – Я думал, ты любишь блистать. Ты так горделиво демонстрируешь себя! А Анна Петровна говорит, ты дикарка, любишь одиночество и всегда была скромна в потребностях. Неужели это всё исключительно для твоего мужа? А как умело ты подбираешь туалеты! Откуда это? Твои наряды великолепны, но ни один, даже самый изысканный, не затмил тебя, напротив, словно оправа для драгоценного камня, твои туалеты подчёркивают твою красоту и женственность!

– О, Андрей, благодарю! – рассмеялась я от удовольствия. – Мне никогда не дарили таких прелестных комплементов!

– Но это правда, детка! Я восхищаюсь тем, как ты одеваешься, как ты держись себя. Ты доброжелательна и открыта, с каждым найдёшь нужный тон и, вместе с тем, умеешь установить дистанцию. В тебе нет спеси, но есть спокойное достоинство. Детка, ты в высшем смысле слова аристократична! И вдруг я узнаю, что вся твоя жизнь – это добровольное затворничество? Мне больно, что нарушила ты его не ради себя, а ради Сергея!

– Почему же не ради себя, Андрей? Я счастлива с Серёжей, и для того, чтобы длилось моё счастье, надо, чтобы и он был счастлив со мной! И жизнь моя прошлая не одно сплошное затворничество. Мне и спикером перед аудиторией в несколько тысяч человек приходилось бывать. Это с уходом Насти я стала вести замкнутый образ жизни и иногда по целым неделям видела одно, ну, может быть, два лица. А сейчас вокруг меня очень много лиц. Я люблю людей, которые меня окружают, это родные мне люди, но я устаю, Андрей. У меня редко бывает возможность помолчать, не то, что побыть в одиночестве. Меня дёргают вопросами даже во время кормления детей. А кормление для меня свято – это время моего общения с малышами. Я не хочу думать в эти минуты ни о чём постороннем, каким бы важным это не было. Я хочу смотреть, как детки сосут грудь, хочу ловить их взгляды, разговаривать с ними вслух и мысленно.

– Детка, но ты сама превратила людей, обслуживающих твою семью, в «родственников»! Зачем? Домочадцы, как ты их называешь, на самом деле твои слуги. – Андрэ поморщился и поднял ладонь, заранее пресекая, готовые сорваться с моих губ возражения. – Знаю-знаю, ты не любишь это слово. Но они всё равно остаются слугами, потому что за свою работу получают деньги, – он опять остановил меня, – да-да, детка, я помню – все, кроме Стефана! – Прервавшись дважды, он сделал паузу и только после этого продолжал: – Именно благодаря твоим усилиям сделать их семьёй, эти люди претендуют на твоё время. Замечательно, что каждый из них стремится не просто хорошо делать свою работу, каждый искренне желает тебе угодить, но при этом каждый рассчитывает и на твоё внимание. – Он развёл руками. – Будь они просто слугами, ты была бы избавлена от их притязаний.

– Андрей, домочадцы больше, чем родственники. Они живут в доме. Их энергии участвуют в формировании общей энергии дома. Я повторяюсь, прости, но ещё раз скажу: я хочу, чтобы дом, где живёт Серёжа, детки, ты, Андрей, мама, я, был наполнен любовью или хотя бы теплом и уважением. Я знаю, что такое жить в атмосфере равнодушия, когда ни твой внутренний мир, ни твои предпочтения и привычки никого не интересуют. Я знаю, как живётся в атмосфере отрицания, нетерпимости к другому человеку, я когда-то и сама в подобном участвовала, добавляя к общей куче ещё и чувство вины…

– Когда ты говоришь о себе такие вещи, – прервал меня, вновь поморщившись, граф, – я не верю! Ты наговариваешь на себя!

– Меня это радует, милый! Это говорит о том, что я изменилась. Я люблю, а любовь помогает находить в себе лучшее! Андрей, я очень скучаю по Серёже, вдвоём мы бываем только ночью, но спать тоже когда-то надо. Мне не хватает разговоров с ним, молчания с ним, его тёплого взгляда.

– Куда уж больше? – проворчал он. – Вы столь поглощены друг другом, что не замечаете никого вокруг.

– Может быть. Но с главным человеком моей жизни я провожу много меньше времени, чем с любым из домочадцев. Убегая из дома, мы получаем возможность побыть вдвоём. Общаться с детьми без посторонних. Отдохнуть от множества лиц. И нам не нужны подглядывающие за нами глаза охраны, потому Серёжа и отказывается…

В этот самый миг дверь в кабинет распахнулась.

– Серёжа… – я вскочила на ноги, и его руки обвились вокруг меня.