Семья

– Детка, что случилось? – спросил Андрэ за завтраком. – Что привело Николая в такую рань?

– Не знаю, Андрей, – ответила я, а сама подумала: «Я и сама хотела бы знать, какой чёрт принёс его в такую рань. Опять, наверное, деньги потерял».

Николай типичный неудачник – не способный извлечь уроков из собственных неудач, он с маниакальной настойчивостью повторяет одни и те же ошибки.

– Мама, Василич сказал, Красавица Грома обогнала. Правда?

– Да, Катюша.

– Мама, а когда мы с Максом на взрослых лошадок пересядем? Я тоже хочу с вами по утрам скакать. – Не дождавшись ответа, Катя прибавила два важных аргумента: – Стефан говорит, я хорошая наездница! А у Макса скоро ноги по земле волочиться будут, – Катя громко рассмеялась, взглянув на брата, – Мустанг для него слишком маленький.

Макс не обратил внимания на насмешку сестры и остался серьёзным, пытливо вглядываясь в моё лицо. Он, и правда, торопился расти, долговязый и большеногий, он был чересчур высоким для своих девяти лет. Встревоженный его ростом Стефан настаивал на консультации эндокринолога, на что Серёжа резонно заметил:

– Макс развивается гармонично, у него и мышечная масса растёт, и скелет укрупняется. Маленькая, меня тревожит другое – Макс слишком по-взрослому смотрит на жизнь, нет в нём детской шаловливости, озорства мальчишки. – Он махнул рукой. – Мамина радость, в общем.

– «Мамина радость»? Ты прав, Серёжа, я восхищаюсь сыном! В нём есть недетская ответственность за свои решения и поступки. В этом смысле Макс взрослее многих взрослых. И мужественнее. А насчёт отсутствия у Макса озорства мальчишки не соглашусь. Макс озорничает, спроси у Василича, он частенько разыскивает Макса с хворостиной в руках.

– Катюша, вопрос не по адресу. Этот вопрос решает папа.

– А папа завтракать с нами не будет? – Катя так же пытливо, как и Максим, уставилась на меня.

Я улыбнулась.

– Ребятки, я не могу ответить на ваши вопросы. Тревожиться заранее не вижу смысла, папа освободится, мы обо всём узнаем. А посему предлагаю каждому заняться своим делом.

Максим и Катя встали из-за стола и, захватив свою посуду, отправились на кухню благодарить Машу.

Сергей и Николай вышли из кабинета через час. Моё приглашение позавтракать, Николай отклонил и, сославшись на занятость, уехал. Серёжа, усаживаясь за стол, поторопил:

– Маленькая, беги, собирайся! Я и один позавтракаю.

– Мы поедем?

– Конечно! – И позвал: – Маша!

– Иду-иду, Сергей Михалыч! – тотчас отозвалась она. Маша торопилась к столу с любимым завтраком Серёжи – яичницей с ветчиной. В руках она несла скворчащую сковородку, а под мышкой торчала подставка под неё. – Я жарить начала, как только ты из кабинета вышел. Караулила тебя. Вот на-ко, с пылу с жару, кушай, Сергей Михалыч, приятного аппетита! Время-то уж за десять часов перешло, а ты не евши.

– Благодарю, Маша.

– Машенька, мы сегодня уедем на целый день, к обеду не ждите, – сообщила я.

– И к ужину тоже! – добавил Серёжа.

– Так собрать что в дорогу? – Маша уже повернулась бежать на кухню.

Серёжа отрицательно покачал головой:

– Не надо, Маша. – И повторил мне: – Маленькая, беги, собирайся!

Я чмокнула Машу в щёку и поспешила наверх.

Дверь в комнату Кати была приоткрыта, и я спросила:

– Катюша, ты здесь?

– Мама, заходи! Тебя жду! – Сердитая Катя стояла с тряпкой в руках подле письменного стола. – Мама, я не хочу уборку делать! – Она решительно бросила тряпку на стол, плюхнулась в рабочее кресло и сложила руки на коленях. – Уборка – это пустая трата времени! Ты хочешь, чтобы я убирала книги со стола, а вечером или завтра они опять мне понадобятся, и я их снова достану и положу на стол. А потом опять буду убирать. Так вся жизнь за уборкой пройдёт!

– Хорошо, не убирай, – согласилась я.

Катя помолчала и недоверчиво переспросила:

– Ты, правда, позволишь не убирать со стола?

– Конечно! Вижу, ты всерьёз обдумала своё решение.

– И пыль могу не вытирать?

Я кивнула.

– И не пылесосить? И пол не мыть?

Я опять кивнула.

– А постель можно не заправлять? Вечером же опять расправлять приходится.

Не в силах поверить в столь легко доставшуюся победу, Катя пристально вглядывалась в моё лицо в поисках подвоха. Я пояснила:

– Катюша, это твоя комната. Когда ты переезжала сюда из детской, ты ещё не знала, как управлять своей территорией. Папа, я, другие члены семьи рассказывали тебе о своём опыте взаимодействия с личным пространством, учили, как создавать уют, как поддерживать порядок. Теперь у тебя есть личный опыт, и ты вправе руководствоваться им. Иди ко мне.

Катя встала, потянулась ко мне ручками и крепко-крепко обхватила за спину.

– Я люблю тебя, детка!

– Мамочка, я буду скучать. Папа сказал, мы только завтра утром увидимся.

– Ночью, когда вернусь, я зайду к тебе. Зайду поцеловать мою славную девочку.

В комнату Макса дверь тоже была приоткрыта. Стукнув по ней, я просунула голову внутрь.

– Максим.

Макс сидел на полу и вырезал что-то из дерева; услышав меня, торопливо накрыл ладонью свою работу.

– Сынок, я зашла проститься.