Семирамида. Золотая чаша

Сарсехим ни словом не обмолвился Ардису о том, что случилось в царском присутствии. Сразу уединился в дальней части двора – устроился в зарослях тамариска неподалеку от зиндана, где и просидел до темноты. Стенал молча, изредка поколачивал себя по щекам. Когда стало совсем темно и небо украсилось звездным узором, завыли в подземной тюрьме – видно, там тоже разглядели звезды. Этот скулеж подхватили городские собаки. Сарсехим с досады плюнул, вернулся в отведенную ему клетушку и, кряхтя, улегся на жесткую солдатскую циновку.

Заснул внезапно, во сне повстречался с богом. Это был какой‑то необычный бог – мало того, что он светился, так, присев рядом с Сарсехимом, поделился с ним хлебом, угостил вином из фляги, сделанной из сушенной тыквы. Небо, раскинувшееся над ними, было не привычное семичастное, круглое и хрустальное, а незнакомое – всеобъемлющее, темное и бесконечное. На прощание Сарсехима ударил незнакомца в ухо. Тот удивился и подставил другое. Евнух не успел воспользоваться предложением – его грубо дернули за плечо, разбудили.

Евнух с трудом открыл глаза. Над ним наклонился ассириец из благородных, в руке он держал огрызок свечи. Евнух не сразу узнал в нем воина, который сопровождал его от крепостной стены до цитадели.

— Вставай, пошли.

Сарсехим повиновался беспрекословно. По пути старался не загадывать, кому и зачем он понадобился. Когда же, миновав двор, они вошли в здание и воин указал ему на ступени, ведущие в подвал, евнух не удержался и машинально прикрыл ладонями пупок.

Его ввели в просторную, с низким потолком комнату, освещаемую заправленной нафтой* (сноска: Нефть. В современном Ираке нефть до сих пор кое–где выступает на поверхность земли) медной лампой. Посредине зала в кресле устроился наследник, за ним, сзади и сбоку, сгорбился писец, возле которого угадывались глиняные таблички и стальные палочки, предназначенные для выдавливания букв. В дальнем углу горой возвышался громадный, голый по пояс мужчина, чей срам был прикрыт кожаным фартуком. Сарсехиму не надо было объяснять, кто этот человек и зачем он присутствует при допросе.

Сарсехим сам указал на нательный пояс, но это не помогло. Палач сразу сунул руку между ногу и нащупал в промежности драгоценный камень. Пока умельцы из собственной канцелярии наследника престола расплетали пояс, Шурдан долго рассматривал изумруд. Даже запах мочи не смутил его, что лишило Сарсехима последней надежды. Этот ни перед чем не остановится.

Шурдан сумел перехватить его взгляд.

— Я не такой брезгливый, как тебе могло показаться, – объяснил он евнуху и, указав на изумруд, добавил. – Ты действительно хитрец по части устройства вторых доньев, так что у меня, чем дальше, тем сильнее укрепляется уверенность, что в добавление к заданию, которое поручил тебе великий царь, ты сумеешь выполнить мою маленькую просьбу.

В этот момент один из подручных приблизился и что‑то торопливо зашептал Шурдану на ухо. Выслушав, наследник как бы невзначай спросил у евнуха.

— В поясе была записка. Что там?

— Не знаю, господин, но полагаю, что Бен–Хадад уведомляет моего государя, что Египет вот–вот выступит на помощь Дамаску.

Шурдан промолчал.

Сарсехим торопливо добавил.

— Сириец рассчитывал, что письмо попадет вам в руки.

На этот раз Шурдан одобрительно кивнул.

— Значит, мы договорились? – спросил он.

Теперь кивнул евнух.

— Я всегда готов услужить такому важному господину, как твоя милость. Но я не могу взять в толк, какого рода услугу я мог бы оказать тебе?

Ассириец некоторое время размышлял, потом махнул писцу рукой – мол, это не пиши, – затем объяснил.

— Евнух, я успел убедиться, ты неглупый человек, поэтому решил поручить тебе пустяковое, но очень выгодное дело. Ты должен помочь Гуле избавиться от плода. Еще до начала похода.

— Господин ошибается, я – глупец. Будь я умным человеком, я бы спросил – зачем, но я скуден умишком и спрошу, как мне выполнить это задание?

— Ты еще хитрее, чем я рассчитывал, следовательно, ты опасен. У тебя нашли тайную записку, изумруд, этого вполне достаточно, чтобы лишить тебя жизни. Однако я готов предоставить тебе выбор – либо ты осуществишь задуманное, либо… – он движением головы указал на обнаженного мужчину.

— Его невозможно осуществить. Бен–Хадад трясется над Гулой. Он лелеет ее как птицу–феникс.

— Ты так считаешь? Тогда тем более… Дело, в общем‑то, простое. Надо только подсыпать в питье или еду Гуле особый порошок. Совсем немного, щепотку.

— Вот я и спрашиваю себя, кто и как мог бы подсыпать эту щепотку, и не нахожу ответа. Господину это понятно?