Сердце феникса

Со стороны мы представляем забавную картину: здоровый мускулистый мужик и метр с кепкой – я. Да я ему еле до груди достаю! Не нагнись он, пришлось бы прыгать.

– Вейрах, – начинаю тихонько, – мне нужно кое-что у тебя спросить, но так, чтобы никто не узнал про наш разговор.

Он смотрит на меня одним глазом. Второй на всякий случай зажмурен.

– Значит, бить не будете? – хмуро интересуется.

– Буду! – заверяю. – Но позже. Скажи, ты знаешь, что у альфы Лесных кошек была карта Первородного леса?

Вейрах задумчиво чешет нос.

– Ну, была… – выдает через минуту. – У каждого альфы была.

– А куда она делась?

– Не знаю, мне ее не давали.

– Тогда скажи, как погиб твой альфа?

Вер отводит взгляд.

– Земли нашего клана граничили с землями графа Талариана. Молодняк иногда тайком пробирался через границу, поживиться в его лесах…

– Браконьерствовали, значит.

– Ну, вроде того. Взрослые ругали, наказывали, но разве мальчишки послушают старших? – его лицо искажается, будто воспоминания доставляют физические мучения. – Когда в тебе кипит дух охоты, а горячая кровь бьет в голову, не думаешь о последствиях. Но однажды молодняк напоролся на эльфийскую стражу. Граф угрожал, что повесит всех, чтоб остальным неповадно было. Альфа сам сдался в плен в обмен на то, что эльфы отпустят детенышей.

– И граф отпустил?

Вейрах кивает, но добавляет:

– Только потребовал наши земли вдобавок, и чтобы весь клан присягнул ему.

– И вы согласились, – понимающе усмехаюсь. – Но ты не сказал, как погиб твой альфа.

– Никто не знает. Мы его больше не видели, он просто вошел в замок графа и больше не вышел.

Значит, альфа Лесных кошек пожертвовал собой, чтобы спасти безмозглый молодняк. И что-то во взгляде Вейраха подсказывает: он тоже там был. Может, не заводилой, но одним из тех, кто нарушил чужие границы. Одним из тех, кто по глупости подставил свой клан и своего альфу. Чувство вины мучает его до сих пор.

– Сколько тебе тогда было?

– Шестнадцать, – бурчит вер, наклоняя голову еще ниже. – Вы презираете меня за это, Прекраснейшая?

Издаю тяжкий вздох и разминаю пальцы:

– Вот сейчас отвешу пять щелбанов – и считай, что ты прощен. И не нужно корить себя. Ты был ребенком.

Он возмущенно вскидывает голову:

– Я был мужчиной!

– Если бы ты был мужчиной, – заявляю, хватая его за ухо и заставляя нагнуться, – то вел бы себя как мужчина. А вы все вели себя как избалованные дети. Разве вас не учили, что брать чужое нельзя?

Отвешиваю щелбаны, не жалея. У Вейраха лоб краснеет, у меня гудит рука. Но он стойко выдерживает всю экзекуцию.

– Теперь иди, мужчина, зови остальных, – фыркаю, потирая пальцы, которые еще не пришли в норму после издевательств Садарна. – Желательно по одному!

Глава 13

Все-таки я не ошиблась насчет происхождения карты. Эрионар, узнав новую информацию, обещает, что выяснит, как связаны граф Талариан и герцог Анторийский. Но и без этого ясно, что эти двое – сообщники.

– Это может быть целая организация, – предполагает асур, потирая отбитый лоб.

Да, ему тоже досталось. Повелитель такое надругательство над своим величием выдержал с честью, даже глазом не моргнул, а вот Кир и Савьен хотели откупиться. Обещали притащить мне из дворцовой кухни горячие пирожки. Так что получили по шесть щелбанов, чтобы не торговались.

– О которой не знает король? – недоверчиво фыркаю.

– Организация, состоящая из представителей высшей аристократии, недовольной нынешним правлением. Вспомни динтар. Власть короля держится только на поддержке других фигур, но у каждой из них есть выбор: бросать очки в королевскую казну или оставлять себе и наращивать собственную военную мощь. Что будет, если одна из фигурок подчинит себе другие и наберет очков больше, чем король? Она займет его место!

– А чтобы набрать очки, надо заручиться поддержкой других сильных фигурок, – добавляю задумчиво. – Нужно сообщить Тиадару!

Эрионар устало вздыхает:

– Я уже говорил с ним об этом. Но у нас нет неопровержимых доказательств, а обвинять кого-то голословно нельзя.

– Но герцог!..

– Герцог – изгой. От него официально отреклись все эльфийские дома. И дом Талариан тоже.

Я расстроенно морщусь.

– Неужели совсем ничего нельзя сделать?

– Почему же?

Он бесшумно поднимается с кресла, обходит стол, за которым мы сидим, и останавливается у меня за спиной. Мы находимся в его комнатах. Веры, как всегда, разделились на пары, и сейчас двое спят, а двое бодрствуют за дверями, охраняя наш покой.

Асур поднимает мои волосы и отводит их в сторону. Чувствую, как его пальцы, касаясь легко и почти невесомо, расстегивают верхние пуговки у меня на спине и спускают платье вниз, обнажая ключицы и плечи.

Стараюсь дышать ровно. Внушаю себе, что это обычная процедура. Как переливание крови. И что это мой долг – сохранить жизнь Повелителя, а значит, и мир на его землях.

Он отвечает за всех, кого взял под свое крыло. А я отвечаю за то, чтобы он был в добром здравии. Но кто бы знал, чего мне все это стоит! И чего я на самом деле хочу!

Мужские пальцы гладят мою шею. Горячие ладони ложатся на плечи – кожа к коже, и я до боли закусываю губу.