Сердце Мира

— И деньги еще, — добавила Дита. — У кого-нибудь есть предложения, как это все можно добыть?

В желудке предательски заурчало. Дита иронично покосилась на меня.

— Ты прав, Райл, — кивнула она. — Надо сначала перекусить. А заодно и проверить, не добрались ли досюда каратели, а то как бы опять не пришлось драпать во весь дух.

Она гибко поднялась, и исчезла в джунглях.

— Знаешь, приятель, все-таки мы попали в баааальшой переплет, — сказал Локки, усаживаясь на ее место.

— Зато живые пока, — буркнул я и поворошил костер в надежде, что там остались угли, и мне не придется повторять фокус с разжиганием огня. Как-то не вполне я был уверен, что у меня это снова получится. Увы… Я поднял первую попавшуюся ветку и начал ломать ее на кусочки.

— Да… — вздохнул Локки. — Живые. Меня угнетает то, что от меня сейчас никакой пользы. Все мои связи и знакомые бесполезны. И даже опасны, пожалуй.

— Ерунда, — хмыкнул я. — У меня вообще никаких связей нет. Разве что могу пасть в ножки Чарли, чтобы он меня обратно в работный дом вернул. Еще могу попробовать вернуться к матери в Озерный двор.

— А почему ты ушел, кстати? — поинтересовался Локки.

— Дурак, — философски изрек я. Потом вздохнул. — Мы повздорили. Не вот так сразу, конечно, разок поругались, а я вильнул хвостом и в город сбежал. Нет… Как-то странно все было. Последний год в Озерном дворе мать на меня стала как на чужого смотреть. Опять не так… Сложно про это рассказывать. Вроде бы было все хорошо, а потом вдруг перестало… быть. Я должен был остаться, мне нельзя было никуда уходить. Они остались там с сестрой вдвоем. А знаешь, как тяжело в деревне жить без мужских рук в доме? Я как раз вырос, все думали, что проблемы у матери закончились. А получилось по-другому. Когда я сказал, что готов уйти, она обрадовалась. Мы как будто снова стали близки, меня собрали в дорогу, очень сердечно проводили… Так что я даже не знаю, сам я ушел, или меня все-таки выгнали.

— А что случилось с твоим отцом? — спросил Локки.

— Не знаю, — честно ответил я. — Мама говорила, что он погиб на границе до моего рождения. Только я сейчас этому не очень верю. Слушай, ты же должен точно это знать! Скажи, чтобы родился колдун, обязательно один из родителей должен быть колдуном?

— Обязательно, — уверенно кивнул Локки. — Даже через поколение не передается. Если у ребенка мать обычная, отец колдун, а сам он родился нормальным, то его дети будут нормальными. Ну, если он на колдунье не женится, понятное дело.

— Значит, мой отец был колдун, — сказал я. — Потому что за матерью я ничего такого не замечал.

— Понятно, почему она тебе про него ничего не рассказывала, — произнес Локки.

— У меня была мысль добраться до Озерного Двора и поговорить с ней начистоту, — я попробовал разжечь огонь. С первого раза не получилось. Я попытался сосредоточиться получше.

— А я тоже дурак, — сменил тему Локки. — Знаешь, как меня угораздило стать агентом? У меня мать колдунья, а я родился нормальным. Не повезло. Моя семья была очень влиятельной. У меня две сестры, обе колдуньи получились, а когда я появился, на мне сразу поставили крест. Меня даже воспитывала кормилица. Слонялся я по дому бледной тенью, и однажды услышал, что мать с отцом участвуют в заговоре. Мне хотелось сразу же пойти их сдать, но я выбрал более изощренный способ навредить. Сбежал из дома и вполне открыто, не скрываясь, поступил в Школу Осведомителей. Носил форму и думал, что теперь они меня боятся. Заговор раскрыли, кстати. Отца сожгли, а мать отправили в Садок, кхадо рожать. Сдал их не я, разумеется. Но они подумали на меня, конечно…

Получилось! Огонек лизнул сухие ветки, брызнули искры.

— Я совсем ничего не знаю об Адасадоре… — я посмотрел на Локки. — Что такое Садок?

— Это такое место, — Локки поджал губы. — Как бы объяснить… У каждого мага есть родословная. По которой можно найти наиболее близких родственников. Когда женщина-маг попадает в садок, то по ней поднимают все документы и находят самых ближайших. Другого пола, разумеется. Их обязывают спариваться с ней, чтобы получились кхадо. Они уродливые, но очень могущественны. Эти дети не принадлежат, тем, кто их произвел на свет, они — собственность короны. Их воспитывают и обучают в специальных интернатах. С колдуньей, попавшей в садок, скрещивают всех ее ближайших родственников, потом выбирают, от кого кхадо получился лучше и дальше она рожает только от него.

Я содрогнулся. За один только этот кошмар Адасадор стоило стереть с лица земли!

— А вообще браки между ближайшими родственниками у нас запрещены, — продолжал Локки. — Если вдруг случится, что сестра забеременеет от брата, то такой ребенок объявляется кхадо, забирается в интернат, а женщину, если она маг, отправляют в садок. Если нет — казнят или продают на рудники.

— А мужчина? — не знаю, зачем я спросил. Мне вообще не хотелось дальше слушать!

— А что мужчина? — пожал плечами Локки. — Женщина же соблазнила. С мужчиной проведут беседу, посадят в карантин на десять дней и отпустят. Не смотри на меня так, мне эти порядки тоже не нравятся!