Сердце того, что было утеряно

Единственно истинной историей остается летопись годов, которая, проходя через поколения, служит воспитанию народа и дает понимание нашего прошлого. История должна твердо хранить вечные истины о том, кем мы являемся, – неоспоримые истины мучеников, любимых монархов и нашего священного дома.

Так как королева Утук’ку во время осады спала в кета-джи’индра и даже во время составления этих записей еще не вернулась из своего исцеляющего путешествия по Дороге Снов, этот отчет о недавней осаде северян может быть искаженным и несовершенным, полным ошибок, возникших от того, что скромный летописец пыталась рассказать историю без нужной перспективы времени и поправок ее руководства. И все же это был ее долг, который она выполняла, как могла.

Великое поражение на юге едва не привело к еще большей трагедии: к потере нашего дома и уничтожению всего народа. Однако благодаря подвигам благородных людей из наших самых важных орденов – Жертв, Песни и Каменщиков – мы уцелели. Урок здесь таков: не доверяйте тому, что кажется истиной момента. Вкладывайте свою веру в вечные дела. Любите королеву и нашу гору, любите и помните Сад, Который Был Утерян. И пусть песня нашей расы найдет свою нужную мелодию.

Здесь заканчивается рассказ о последней войне. Скромный летописец просит прощения за возможные недочеты и надеется, что ее усилия принесут, по крайней мере, какую-то пользу тем, кто прочитает этот труд».

Леди Миджа сейт-Джинната, Орден Летописцев, восьмой Великий год при верховном церемониймейстере Зуниябе, 16-м магистре ордена.

* * *

Каменщики Вийеки раскапывали заваленный туннель, ведущий наружу. Проинспектировав выполнение работ, он возвращался домой по узкой аллее на главном ярусе Наккиги. Внезапно волосы на его шее поднялись дыбом. Прошло мгновение, и Вийеки услышал приглушенный топот мягких ботинок, но не стал оборачиваться и проверять, к какому сословию принадлежали люди, догонявшие его. Вместо этого, оценив предупреждение поднятых волос на шее, он отступил в сторону, позволив идущей сзади группе пройти мимо него.

Это была шеренга певчих в робах цвета засохшей крови – дюжина или больше прислужников, четверо из которых несли носилки. Когда процессия почти миновала его, последовал какой-то безмолвный сигнал. Носилки остановились, и занавес, скрывавший знатную персону, приподнялся. Вийеки не разглядел лица в темноте капюшона, но узнал ужасный и немузыкальный голос, который слышал уже несколько раз:

– Эй, там! Стойте! Я вижу хикеда’я, которого знаю как достойного человека. Это Вийеки сей-Эндуя из Каменщиков?

Удивленный и, возможно, даже напуганный неожиданной встречей, Вийеки сделал все подобающие жесты уважения и низко поклонился.

– Это я, великий лорд Ахенаби. Мне очень лестно, что вы узнали меня. Я услышал о вашем возвращении лишь несколько ударов колокола назад, но уже зажег в храме дюжину свеч в благодарность за восстановление вашего здоровья. Уверен, что все жители Наккиги чувствуют такую же радость.

Даже испытывая страх перед могущественным лордом Песни, Вийеки не преувеличивал: горожане безмерно боялись мага, но Ахенаби был привычной частью существования их народа со времен, которые могли помнить только королева и несколько ее старейших советников. Новость о его пробуждении приветствовалась многими как знак возвращения к былому и стабильному миропорядку.

Как и подобало персоне его статуса, великий певчий, услышав лестные слова, ничем не выдал своих чувств.

– Мне сказали, что лорд Яарик назвал тебя своим преемником, старший помощник магистра. Надеюсь, заняв его место, ты будешь сотрудничать с нашим орденом с такой же готовностью, как это делал твой мастер.