Серенада для Черного колдуна

Рейка прекратила рассматривать свои руки и посмотрела на меня насмешливо.

— Нет, мне конечно, далеко до великих артефакторов, и все мои придумки лишь подделки да пустышки, но даже мне хватит мозгов понять, что с колечком чтo-то не так, если оно сначала пропадает, а потом внезапно, несколько недель спустя, как ни в чём не бывало, появляется прямо на моём пальце. — Покрутила кольцо, передвигая жемчужину на внутреннюю сторону кисти. — Теперь твоя очередь. Ты ведь узнал его. Ρасскажешь, что это такое и как его снять?

— Узнал, — согласился я, взял Рейку за руку/и и потрогал губами тёплый ободок метала.

Вот интересно, она его взяла, потому что нам судьбoй было предначертано быть вместе, или я её заметил, потому что кольцо уже было у неё? И встретились ли бы мы вообще, не проникни Синеглазка тем вечером в сокровищницу кеиичи Нахо? От этих мыслей голова шла кругом и становилось по-настоящему страшно. Вот так живёшь себе живёшь, а потом понимаешь, что высшие силы всё-таки существуют, играют судьбами людей будто фигурками на игральной доске, и горя себе не знают, а ты живи и думай, захотят они подарить тебе ключик от счастья или решат, что ты не достоин.

— Это моё кольцо, — признался я Синеглазке, внутренне посмеиваясь над её ошеломлённым лицом. — Оно потерялось. Давно. Я рад, что ты его нашла. Спасибо.

— Пожалуйста, — растерянно пробормотала oна. — Ой! — Подхватилась. — Постой! При чём тут «спасибо»? Я же даже снять его не могу!

— И не нужно тебе его снимать, — заверил я. — Вообще очень правильно, что не можешь. Я раньше не знал, а теперь понял, что всё именно так и должно быть…

— Я не понимаю.

Если честно, я и сам не до конца во всём разобрался, в голове была такая каша… обрывки воспоминаний, рассказы деда, то немногочисленное, что удалось узнать об экинах самостоятельно…

— Я объясню, когда придёт время женить нашего наследника.

— Наследника? — У Синеглазки было такое выражение лица, будто её удар сейчас хватит.

— Или наследницу, — с самым серьёзным видом заверил я. — Хотя их, кажется, принято не женить, а замуж выдавать… Но, как на мой взгляд, это не такая уж и принципиальная разница.

— Тан! — вскипела Синеглазка. — Я тебя сейчас…

— Поцелуешь? — рассмеялся и прижал к груди эту злюку. — Не фырчи понапрасну… Или хочешь сказать, что веришь, будто я смогу отпустить тебя после сегодняшней ночи?

Οна затихла, недоверчиво поглядывая на меня из-под ресниц.

— Χотя, раз уж у нас откровенный разговор… — Я вздохнул, набираясь решимости. — У тебя и раньше не было шансов, Синеглазка. Правда. Не веришь мне, спроси у любого храмовника: такие браки, как наш, не расторгаются.

Сказал и замолчал, ожидая, что, в лучшем случае, мне прилетит по довольной морде — скрыть счастливую улыбку я даже не пытался, а в худшем — Синеглазка обидится и сначала перестанет со мной разговаривать, потом не пустит к себе в постель, а ещё чуть позже вновь попытается сбежать (и хорошо бы хоть раз попыткa оказалась неудачной!) или подсыпет толчёного стекла в суп. Или слабительного. Или ещё какой-нибудь отравы.

Последняя мысль отрезвила не хуже купания в ледяной воде, и я мысленно выругался, проклиная неизвестного злоумышленника.

— Ты врал мне? — пугающе спокойным голосом переспросила Синеглазка. — Ты?

— Я. — Попытался скорчить виноватую моську, но, кажется ни морга у меня не получилось. — Хотел дать нам немножко времени.

— Нам?

И кто учил её вот так вот надменно вскидывать бровь, а главное, почему мне так неловко и… стыдно, чего уж там?

— Тебе.

Обхватил ладонями лицо Синеглазки и снова удивился, когда она и не подумала возражать и сопротивляться.

— Тебе, моя Синеглазка, — шепнул прямо в розовые губы. — Я сам для себя всё решил еще в квартальном.

— Это когда на сиськи мои пялился, что ли? — немного отклонившись, утoчнила она, искушая насмешливой синевой глаз.

— И на задницу, — радостно согласился я, — когда ты от меня улепётывала. И на ноги стройные и длинные. И в твои невероятные глаза.

— Особенно в глаза, — фыркнула она. — Врёшь ты всё. Не эмир-ша-иль, а разбойник с большой дороги…

А потом, ломая все мои представления о жизни в целом и женщинах в частности, взяла и поцеловала. Сама.

— Рейка, я с тобой рехнусь когда-нибудь, — прошептал я, опрокидывая жену на постель. — Признавайся, что ты задумала?

— Ничего.

— Синеглазка!

Я честно пытался быть грозным, но когда мягкие губы чертят дорожки на твоей шее, делать это несколько затруднительно.

— Ничего, — шепнула Рейка и, откинувшись, закрыла глаза. — Ты просто не понимаешь пока. Дворцовая жизнь, этикет, причёска эта дурацкая…

— Почему дурацкая? — возмутился я. — Тебе идёт. Хотя ты и со стрижкой была очень хорошенькая… И вообще, ты амира, ты не должна служить моде, мода должна служить тебе. Хочешь носить короткие волосы? Носи! Никто тебе не указ.