Серьезный коп (СИ)

Если мои подозрения – есть знание, быть может, пришло время открытий и утверждения истины.

========== Глава 7 ==========

Доехав до офиса, занимаю бесшумную, выжидающую позицию охотника.

Отделение кипит ежедневной работой и снующими из проёма в проём озабоченными лицами полицейских.

Время указует стрелкой часов на вечер.

Ренар появляется с кофе, оставив одну из чашек на моём столе, аристократично роняет пятую точку рядом. Поднимаюсь из кресла раньше, чем его задница отрывается от стола. Закрываю дверь на щеколду, опускаю жалюзи, плавно разворачиваю корпус, взглянув на замершего напарника, не сводящего с меня глаз жадности.

Медленно мальчишка подходит вплотную. Ткача нет, чтобы напомнить о его опасности. Этого не требуется. Его зрачки рождают саму суть понятия «опасно».

- Что такое? – наигранно усмехается, потираясь щекой о мою рубашку. – Что за взгляд? – губы вытягиваются в трубочку, неодобрительно цокая. – Понимаешь, дорогой… - мальчишка задумчиво поднимает взгляд к потолку, поднося указательный палец к губам, криво улыбается, погрузившись внутрь себя.

- Где он? – рука с лёгкостью обхватывает бледное тонкое ублюдски хрипящее смехом горло.

- Тише, Герой, тише, - выплёвывает шипящими, пока не начинает задыхаться, вися в трёх дюймах над полом в моей жаждущей близкого контакта с его шеей руке.

Кидаю тщедушное тело в сторону. Бесовские глаза из темноты угла одаряют меня насмешкой. Пригнувшись, кидаюсь вперёд, перехватив мальчишку поперёк. Играючи, смещается в бок, падая на диван раньше, чем мои руки успевают сломать в объятиях пару рёбер. Замахиваюсь, впечатывая костяшками пальцев его улыбающуюся рожу в подлокотник. Кровь размазывается по лицу третьим ударом, стекая к растянутым в сумасшедшей улыбке губам, мочкам ушей, корням волос.

Парень изворотливо изгибается, уклоняясь от кулака, перехватывает за запястье, вытягивая руку, сам приподнимаясь к моему лицу, похотливо выдыхая в губы:

- Это была моя роль, понимаешь? - жалобно шепчет, ловя мой взгляд. Руки обнимают за шею, притягивая к себе. Кровь капает из разбитого носа, мальчишка шумно втягивает мой запах, утыкаясь в изгиб лицом, окрашивая серо-белую ткань воротника рубашки в красный. - Рядом с тобой, - морщусь от жадных, ядовитых укусов. Хватаю за волосы, оттягивая голову назад, без страха вглядываюсь в омуты бракованного создания «Человек». Здесь поработал Ангел. Имя ему Люцифер. Оставил внутри костюма из мяса на Хэллоуин часть чистилища, замаскировав парой рук и ног.

- Где он? – трясу кукольную плотную на вид голову, внутри которой сверкают сумасшествием огоньки, словно зажжённые свечи в тыкве.

- Ты разве не чувствуешь? – ледяной шёпот замороженного пламени стучится в барабанные перепонки.

- Что? – впиваюсь взглядом в размытое красным лицо.

- Я так возбуждён, - надрывный шёпот. Язык слизывает каплю крови с губы, голова безвольно обвисает, болтаясь на волосах, собранных в моей руке. Веки закрывают больное сумасшествие, создавая ширпотреб человека.

Злость и бешенство затмевают мой рассудок, закрывают доступы кислорода. Мысли будят инстинкты защиты в нападении. Рукам хочется сдавить напитанные кровью виски, чтобы черепная коробка лопнула и оттуда вывалился сам Дьявол.

- Дрю, я кончаю на тебя с четырнадцати лет, - голос сочится ядом, вразрез с безмятежностью в чертах сломанного носа и разводами блестящей крови. – А ты смотришь на меня, словно я жалкое подобие дождевого червя, - приподнимается, ощутимо уперевшись стояком во внутреннюю часть моего бедра. – Ненавижу тебя больше всего на свете, - рваное, после него - долгое размеренное движение вверх-вниз, сопровождаемое глухим выдохом полустоном.

- Где он? – отвешиваю пощёчину, надеясь, что голова слетит с плеч, словно сейчас казнь, где в быстрой съёмке палач опускает топор.

Меня пугает его сущность, которую он так долго сдерживал, словно кости и желание воли способны сдержать тьму, поглотившую каждую клетку создания, захватившую трон в бессознательном; повелевающую, беспощадную, абсолютную. Пугает сброшенная маска, из-под которой усмехалась бешеная тварь – словно разрисованная рунами сокрытия и удержания бумага, на деле являлась сосной, способна спрятать за ветвями Везувий.

Сейчас он обнажён - голая, неприкрытая, неконтролируемая Тьма, перенявшая из сознания человека, в котором родилась, приязнь ко мне. Её нрав бушует и требует моей крови, костей и выпущенных кишок; протагонист – остатки человечности - жаждет прощения.

Он сам себя боится. Или боялся, пока Тьма не разрушила все границы и смыслы понятий: страх, друг, враг, хорошо, плохо.

Смотрю на зачаток монстра – Ренар умер внутри себя, вытолкнув наружу внутреннего Гурмана, Ребёнка Тьмы, который искал себе отца. И, конечно, нашёл его.

- Давно ты играешь на стороне Гурмана?

Тьма просвечивает, стоит векам приподняться, усмехается, растягивая губы в оскале: - Всегда.