Сергий Радонежский. Личность и эпоха

Согласно «Житию» Сергия, уход преподобного на Кир-жач произошел в один из субботних дней. В сентябре 1375 г. таковыми являлись 1, 8, 15, 22 и 29 сентября. Из этих чисел следует исключить 1 сентября – судя по летописи, именно в этот день закончилась болезнь Сергия. Отсюда становится ясно, что Сергий покинул Троицу в одну из суббот, не ранее 8 сентября 1375 г. Тем самым из двух возможных дат пострижения Митяя в монахи остается лишь 20 сентября 1375 г., и выясняется, что Сергий оставил свою обитель либо 8, либо 15 сентября 1375 г.

Что же касается даты основания Киржачского монастыря, то известно, что Сергий вернулся в Троицу, согласно «Житию», только после освящения церкви в новой обители.[647] Поскольку она была посвящена Благовещению Богородицы (этот праздник отмечается 25 марта), с достаточной долей уверенности можно полагать, что ее освящение пришлось именно на храмовый праздник весной 1376 г., а через несколько дней – в конце марта – начале апреля 1376 г. преподобный уже вернулся в Троицу, из которой ушел полгода назад.

Что же в это время делал Киприан? Мы знаем, что в 1374 г. он, стремясь объединить Литву и княжества Северо-Восточной Руси в единый антимусульманский фронт, предложил Сергия Радонежского в качестве будущего преемника митрополита Алексея. Троицкий игумен, по мысли Киприана, должен был стать той личностью, которая позволила бы сохранить единство Русской церкви. До поры до времени этот план успешно продвигался вперед, но бегство в Тверь Ивана Васильевича Вельяминова и последовавшая московско-тверская война полностью разрушили замысел Киприана. К тому же болезнь Сергия, точно совпавшая со всеми этими событиями, ясно показала литовскому великому князю Ольгерду, что и новый возможный предстоятель Русской церкви будет придерживаться той же московской политики, которую не без успеха проводил митрополит Алексей.

Из документов Константинопольского патриархата мы знаем, что Киприан во время московско-тверской войны находился в Литве. Известие об исчезновении Сергия и срочном назначении Митяя уже само по себе означало для него крах всего так тщательно выстраиваемого им плана. Митяй, будучи великокняжеским печатником, в этом качестве являлся одним из деятельных проводников московской политики и для Ольгерда был явно неприемлемой фигурой на посту будущего предстоятеля Русской церкви. Что оставалось делать в подобной ситуации Киприану? Искать новых преемников митрополиту Алексею уже не было возможности, и поэтому, пытаясь хоть как-то спасти свой план создания широкой антимусульманской коалиции, Ки-приан решился на единственно возможный в этих условиях шаг – предложить литовскому князю выдвинуть свою кандидатуру в качестве будущего митрополита всея Руси. Подробности можно узнать из соборных определений 1380 и 1389 гг.

Согласно первому из них, Киприан «сближается с литовским князем и со всеми его советниками, вступает с ними в столь тесный союз, что они стали смотреть на него как на второго Романа. И вот шлется от них грамота с просьбою поставить его в митрополиты и с угрозою, что если он не будет поставлен, то они возьмут другого от латинской Церкви, – грамота, которой он сам был не только составителем, но и подателем».[648] Соборное определение 1389 г. подтверждает этот факт: «Недовольные князья (литовские. – Авт

.), наскучив этим делом, послали к святому тому патриарху и к божественному и священному собору великое посольство с грамотою, прося и моля, чтобы им дан был другой архиерей, который бы умел их духовно призирать, руководить и поучать в душеполезном и спасительном. „Это, – говорили они, – мы делаем последний опыт, и если не достигнем цели, то готовы перейти к другой церкви, которая давно отступила от правых догматов и сделалась чуждою православной христианской церкви“».[649]

В ответ на фактический литовский ультиматум патриарх Филофей вынужден был 2 декабря 1375 г. поставить Киприана на митрополичью кафедру всея Руси. Исследователями было справедливо отмечено, что данная «акция противоречила каноническим постановлениям Церкви, запрещавшим назначать новых иерархов на занятые кафедры, а русскую кафедру занимал митрополит Алексей. Единственной оговоркой при постановлении Киприана стало то, что до смерти находившегося уже в весьма преклонных годах митрополита Алексея Киприану передавались в ведение не все 19 епархий митрополии всея Руси, а только пять из них, именно те, чьи территории находились под светской властью Ольгерда».[650]