Сестра Харуна ар-Рашида

Он задержался возле двери и проговорил:

—      Я злоупотребил благосклонностью эмира правовер¬

ных, затронул больные вопросы, которых, возможно, не

стоило касаться. Прошу извинить меня за дерзость.

Остановившись перед стеной, Харун ар-Рашид уста¬

вился на изречения из корана. Медленно повернулся. На

лице его снова играла улыбка.

—      Дядюшка имеет право на наше внимание, — прого¬

ворил он прежним ласковым тоном. — Мы на него не мо¬

жем быть в обиде. То, что мы допустили резкость, вовсе

не значит, что резкость эта была направлена против пего.

Отнюдь нет. Лично к нему у нас самое доброжелательное

отношение. Разве можно не уважать мудрейшего из ха-

шимитов? Мы сожалеем только о том, что просьбы его

невыполнимы.

Старец знал цену халифским речам.

—      Я благодарен эмиру правоверных за сердечное уча¬

стие, — проговорил он вслух, а сам про себя подумал:

«Можно ли тебе вообще когда-нибудь верить?». И доба¬

вил: — Я буду оплакивать участь Ибн аль-Хади, судьба

которого отмечена в небе неблагоприятной звездой. Раз¬

реши удалиться?

—      Пожалуй, так будет лучше, дядюшка. Нам нужно

побыть в одиночестве, — ответил Харун ар-Рашид и, пока

шейх Исмаил, пятясь, выходил из зала, пристально смот¬

рел на него.

Глава XLI

АБД АЛЬ-МЕЛИК ИБН САЛИХ

И АБД АЛЬ-МЕЛИК ИБН БАХРАИ

—      Эмир правоверных обещал со временем подыскать

тебе что-нибудь подходящее. Как и я, он искренне сожа¬

леет о невозможности твоей женитьбы на Аалии. Мы с

тобой просто опоздали. Что поделаешь!,. Терпение, сын

мой. есть высшая мудрость. У тебя все впереди, — прого¬

ворил шейх Исмаил, заканчивая рассказ о приеме у ха¬

лифа. Всеми силами он пытался успокоить Ибн аль-Хади,

вселить надежду в сердце юноши. О неудачной попытке

выторговать престолонаследие или хотя бы управление

вилайетом он предусмотрительно умолчал.

Солнце клонилось к западу. Последние косые лучи

скользили по открытой веранде небольшого багдадского

дворца, принадлежавшего старейшему хашимиту. Старец

был удручен. Всю дорогу он думал, где и в чем допу¬

стил промах. Время от времени отвлекаясь от тяжких

мыслей, наблюдал за сопровождавшими его слугами: они

спокойны, — какое им дело до невзгод и неудач госпо¬

дина?..

—      Да будет так! — вздохнул Ибн аль-Хади. — Пока

ты отсутствовал, я узнал, что Аалия обручена. Обидно

другое... Известно ли моему наставнику, как и по какому

поводу произошло это обручение?

—      Нет, — признался шейх Исмаил и сразу же доба¬

вил: — Хотя я предполагаю... Ибрагим является сыном

Абд аль-Мелика, который принадлежит к тем редким

хашимитам, что вхожи к визирю. Думаю, Джаафар ибн

Яхья по его просьбе ходатайствовал за Ибрагима перед

халифом. Ибрагим ведь двоюродный брат Аалии, он имеет

на девушку такие же права, как и ты.

—      О, если бы все это было так! — воскликнул юно¬

ша. — Визирь ни с кем не считается, поступает, как ему

вздумается, насмехается над нами. Сегодня утром меня

навестил верный человек, его слуга. Оказывается, поза¬

вчера у Джаафара иби Яхьи состоялся меджлис веселья;

разодетый в шелка и драгоценности вольноотпущенник

развлекался со своими фаворитами. Кутеж предвиделся

знатный, и визирь приказал никого не впускать, кроме

Абд аль-Мелика ибн Бахрана — управляющего хозяйст¬

вом. А эмир празднества не расслышал, понял — надо

пустить Абд аль-Мелика, и все тут. Вышло же так, что

Абд аль-Мелик ибн Бахран где-то задержался. Про мед¬

жлис веселья тем временем разведал другой Абд аль-

Мелик, отец Ибрагима, Абд аль-Мелик ибн Салих, давно

уже думавший о том, как бы получше пристроить сына и

поправить свои дела. Он подождал, когда Джаафар ибн

Яхья, по его расчетам, должен был изрядно охмелеть, и

вошел во дворец.

Эмир празднества, нисколечко не сомневаясь, что это

тот Абд аль-Мелик, которого ждут, доложил визирю:

«Пришел Абд аль-Мелик! Разреши впустить?» — «Я же

приказывал тебе, — крикнул в ответ Джаафар иби Яхья, —

пусть входит немедленно».

Итак, меджлис веселья в разгаре, все пыот внно, в^руг

дверь растворяется и в черной джуббе и чалме порог

переступает Абд аль-Мелик ибн Салих, известный трез¬

венник, который не то что вина — финикового напитка

никогда не пробовал, пил только то, что пьет виноградная

лоза,—чистую воду. В зале переполох, фавориты сконфу¬

жены, хозяин не знает, что делать.

Абд аль-Мелик видит: случай, как говорится, сам идет

в руки. Упустить его он не намерен и просит, чтобы при¬

несли «костюм опьянения». Джаафар иби Яхья тотчас от¬

дает распоряжение, не догадываясь, что за этим последует.

Трезвенник протягивает руку за чашей из полосатого

оникса и у всех иа глазах осушает ритль вина. Ему под¬

носят еще. А он, этакий хитрец, кричит: «Наконец-то сбы¬

лась моя мечта! Во имя аллаха всемилостивого и всемо¬

гущего!» — и снова выпивает до дна.

Визирь на верху блаженства, — еще бы, все обошлось,

лучше и не пожелаешь! Он пьет пуще прежнего п кричит

на весь зал: «Ты впервые в моем дворце, Абд аль-Мелик!

Ты мой гость, и я должен тебя отблагодарить. Говори,

чего тебе хочется! Все исполню!». Абд аль-Мелику только

этого и надо. «Сердится на меня халиф», — заявляет он