Сезон Гроз.

Подчиненные констебля, все как один с кислыми рожами, оккупировали скамью под стеной. Компанию им составляла никоим образом не вписывающаяся в эту компанию сморщенная старушка в совершенно не сочетающемся с ее сединами венком на голове.

– Можем начинать, – заявил тип в черном кафтане. – Пациента на стол, крепко привязать ремнями. Посторонних прошу покинуть избу.

– Минуточку, – Геральт выпрямился. – Кто решил, что ампутация необходима?

– Я так решил, – черный тип тоже выпрямился, но все равно вынужден был сильно задрать голову, чтобы посмотреть Геральту в лицо. – Я мессер Люппи, специально присланный лейб-медик бейлифа из Горс Велена. Осмотр показал, что рана инфицирована. Я вынужден отнять ногу, иного способа спасти его нет.

– Сколько берешь за операцию?

– Двадцать крон.

– Здесь тридцать, – Геральт вынул из мешка три десятикроновые монеты. – Собирай инструменты, пакуй манатки и возвращайся к бейлифу. Если спросят, скажешь, что пациенту стало лучше.

– Но… Я вынужден протестовать…

– Пакуйся и возвращайся. Какое из этих слов тебе непонятно? А ты, бабка, сюда. Размотай повязку.

– Он, – старушка указала на лейб-медика, – запретил мне раненого касаться. Потому как я будто бы знахарка и ведьма. Грозился, что донесет на меня.

– Плюнь на него. Он все равно уже уходит.

Бабка, в которой Геральт сразу распознал травницу, послушалась. Осторожно размотала повязку. Торквил в это время вертел головой, шипел и стонал.

– Геральт… – простонал Франс. – Что ты задумал? Медик говорил, что нет другого выхода… Лучше ногу потерять, чем жизнь…

– Брехня. Ни хрена не лучше. А теперь заткнись.

Рана выглядела паскудно. Но Геральт видывал и похуже. Вынул из торбы ящик с эликсирами. Мессер Люппи, уже собравший вещи, присматривался и крутил головой.

– Ни к чему тут декокты, – заявил Люппи. – Ни к чему лжемагия и знахарские штучки. Шарлатанство, и только. Как медик, вынужден выразить протест…

Геральт повернулся и посмотрел на медика. Тот вышел. Поспешно. Споткнувшись на пороге.

– Четверо, ко мне, – ведьмак вынул пробку из флакона. – Придержите его. Сожми зубы, Франс.

Вылитый на рану эликсир сильно запенился. Констебль мучительно застонал. Геральт подождал минуту, вылил второй эликсир. Этот второй тоже пенился, а кроме того шипел и испускал дым. Торквил закричал, задергал головой, выгнулся, закатил глаза и потерял сознание.

Старушка выудила из узелка горшочек, набрала оттуда пригоршню зеленой жижи, толстым слоем наложила на кусок сложенного полотна, прикрыла рану.

– Живокость, – догадался Геральт. – Компресс из живокости, арники и календулы. Хорошо, бабуля, очень хорошо. Пригодился бы еще зверобой, кора дуба…

– Видали его, – перебила бабка, не поднимая головы от ноги констебля. – Травничеству меня учить будет. Я, сынок, травами лечила уже тогда, когда ты еще няньку молочной кашкой обрыгивал. А вы, дорогуши, отойдите, бо свет мне заступаете. И смердите невыносимо. Менять портянки надобно, менять. Время от времени. Пошли вон из избы, кому говорю?

– Ногу надо будет обездвижить. Взять в длинные лубки…

– Не учи меня, сказала. И сам тоже на улицу выносись. Чего тут стоишь? Чего ждешь? Благодарностей, что великодушно свои магические ведьмачьи лекарства пожертвовал? Обещания, что он не забудет этого, пока живой?

– Хочу его кое о чем спросить.

– Поклянись, Геральт… – абсолютно неожиданно отозвался Франс Торквил – что найдешь их. Что не простишь им…

– Дам ему кой-чего для сна и от горячки, бредит же. А ты, ведьмак, выйди. Подожди перед халупой.

Долго ждать Геральту не пришлось. Бабка вышла, подтянула юбку, поправила покосившийся венок. Села рядом на завалинке. Потерла стопой о стопу. Стопы у нее были необычайно маленькие.

– Спит, – сообщила она. – Авось выживет, ежели ничего плохого не случится, тьфу, тьфу. Кость срастется. Ногу ты ему спас ведьмачьими чарами. Хромым навсегда останется и на коня, мнится мне, уже не сядет, но две ноги – не одна, хе-хе.

Полезла за пазуху, под вышитый сардак, от чего еще сильнее запахла травами. Вынула деревянную коробочку, открыла ее. После минутного колебания подсунула Геральту.

– Нюхнешь?

– Нет, спасибо. Не употребляю фисштех.

– Я же… – травница втянула наркотик в ноздри, сначала в одну, потом вторую – я же так только, время от времени. Хорош, курва. Для ясности мысли. Долголетия. И красоты. Ты только глянь на меня.

Глянул.

– За ведьмачье лекарство для Франса, – бабка потерла слезящийся глаз, шмыгнула носом, – спасибо тебе, не забуду. Знаю, что ревниво бережете оны ваши декокты. А ты ему их просто так уделил, без раздумий. Хотя ведь тебе самому может не хватить, когда понадобится. Не страшно?

– Страшно.

Она повернула голову в профиль. И в самом деле должно быть когда-то была красивой женщиной.

Однако было это чертовски давно.

– А теперь, – повернулась, – говори. О чем Франса спрашивать хотел?

– Неважно. Он спит, а мне в дорогу пора.

– Говори.

– Гора Кремора.

– Так бы сразу. Что хочешь знать об этой горе?

*