Сезон Гроз.

Хата стояла довольно далеко за деревней, под самой стеной леса, который начинался уже за оградой сада, полного яблонь, ветви которых гнулись от плодов. Остальное не выходило за рамки сельской классики – овин, сарай, курятник, несколько ульев, огород, куча навоза. Из дымовой трубы тянулась полоска светлого и приятно пахнущего дыма.

Болтающиеся рядом с забором цесарки заметили его первыми, огласив округу адским верещанием. Дети, которые крутились во дворе – трое – ринулись в сторону дома. В дверях появилась женщина. Высокая, светловолосая, в фартуке на домотканой юбке. Ведьмак подъехал ближе, спрыгнул с коня.

– Будьте здоровы, – поздоровался он. – Хозяин дома?

Дети, все до одной девочки, вцепились в мамину юбку и фартук. Женщина смотрела на ведьмака, и в ее взгляде напрасно было искать симпатии. Неудивительно. Она хорошо видела рукоять меча над плечом ведьмака. Медальон на шее. Серебряные заклепки на перчатках, которые ведьмак не прятал. Даже демонстрировал.

– Хозяин, – повторил он. – Отто Дуссарт, значит. У меня к нему дело.

– Какое?

– Личное. Он дома?

Она глядела, молча, слегка склонив голову. Типичная красота крестьянки, оценил ведьмак, а значит, ей могло быть от двадцати пяти до сорока пяти лет. Более точная оценка, как и в случае с большинством сельских жительниц, была невозможна.

– Дома?

– Нету его.

– Тогда подожду, – забросил поводья кобылы на жердь, – пока вернется.

– Это может затянуться надолго.

– Как-нибудь дождусь. Хотя, по правде говоря, лучше бы в хате, чем под забором.

Женщина какое-то время мерила его взглядом. И его медальон.

– Милости прошу, – произнесла наконец. – гостя в дом.

– Приглашение принимаю, – ответил ведьмак общепринятым образом. – Правила гостеприимства не нарушу.

– Не нарушишь, – с сомнением повторила женщина. – Но меч носишь.

– Такова профессия.

– Мечи калечат. И убивают.

– Жизнь тоже. Ну, так что с приглашением?

– Добро пожаловать в дом.

Вход, как обычно в подобных селениях, лежал через сени, темные и захламленные. Сама изба оказалась довольно просторной, светлой и чистой, стены только вблизи кухни и дымохода носили следы копоти, в других же местах они радовали глаз белизной и цветными ковриками, всюду висела также различная домашняя утварь, пучки трав, косички чеснока, вязанки перца. Тканая завеса отделяла избу от кладовки. Пахло кухней. То есть капустой.

– Прошу садиться.

Хозяйка все стояла, комкая в руках фартук. Дети уселись на невысокой скамье рядом с печью.

Медальон на шее Геральта дрожал. Сильно и безостановочно. Бился под рубахой, как пойманная птица.

– Этот меч, – сказала женщина, подходя к печи, – надо было в сенях оставить. – Неприлично это, с оружием за стол садиться. Только разбойники так делают. Ты разбойник?

– Ты прекрасно знаешь, кто я, – отрезал ведьмак. – А меч останется там, где он есть. Как напоминание.

– О чем?

– О том, что опрометчивые поступки имеют опасные последствия.

– Тут нет никакого оружия, потому…

– Ладно, ладно, – неучтиво перебил Геральт. – Не прикидывайся, милсдарыня хозяйка. Дом и подворье кмета – это арсенал, не один уже пал от мотыги, не говоря уж о цепах и вилах. Слыхал об одном, убитом пестом от маслобойни. Причинить вред можно чем угодно, если захочешь. Или вынужден. И раз уж мы об этом заговорили – оставь в покое этот горшок с кипятком. И отойди от печки.

– Ничего такого я не собиралась… – быстро ответила женщина, явно обманывая. – А там не кипяток, а борщ. Угостить хотела…

– Спасибо. Но я не голоден. Поэтому не прикасайся к горшку и отойди от печи. Сядь там, рядом с детьми. И спокойно подождем хозяина.

Сидели в тишине, прерываемой только жужжанием мух. Медальон дрожал.

– В печи котелок с капустой доходит, – прервала тяжелое молчание женщина. – Вынуть надо, перемешать, а то пригорит.

– Пусть она, – Геральт показал на самую маленькую из девочек, – это сделает.

Девочка медленно встала, зыркая на него из-под пегой челки. Взяла небольшой ухват с длинным черенком, наклонилась к дверце печи. И вдруг прыгнула на Геральта, как кошка. Хотела ухватом пригвоздить шею ведьмака к стене, но тот уклонился, рванул за черенок, повалил ее на глинобитный пол. Она начала изменяться, не успев упасть.

Женщина и две оставшиеся девочки уже изменились. На ведьмака прыгнули трое волков – серая волчица и два волчонка, с налитыми кровью глазами и оскаленными зубами. В прыжке они разделились, истинно по-волчьи атакуя с разных сторон. Ведьмак отпрыгнул, толкнул скамью на волчицу, волчат отбросил ударами кулаков в перчатках с серебряными заклепками. Те заскулили, прижались к земле, скаля клыки. Волчица дико завыла, прыгнула снова.

– Нет! Эдвина! Нет!

Она свалилась на него, прижимая к стене. Но уже в человеческой облике. Перекинувшиеся девочки моментально отскочили, присели на корточки рядом с печью. Женщина осталась, стоя на коленях у его ног, глядя пристыженным взглядом. Геральт не знал, чего она стыдилась – нападения или того, что оно не удалось.

– Эдвина! Как же так? – загремел, упирая руки в бока, бородатый мужчина высокого роста. – Что ж ты…?