Сфера

Гарри не рассказал им сразу же содержание послания. Наслаждаясь триумфом, он настоял на том, чтобы всем вместе пройти процесс дешифровки, шаг за шагом. Сначала, объяснял он, ему казалось, что в послании должна быть зашифрована какая-то константная величина или физический закон, в качестве способа наладить общение. «Но, — сказал Гарри, — это могло быть и зашифрованным графическим изображением, что предполагало множество проблем. В конце концов, что такое картина? Мы рисуем картины на ровной плоскости, вроде листа бумаги. Мы определяем местоположение на ней с помощью так называемых координат X и Y, вертикальной и горизонтальной. Но иной интеллект может воспринимать образы и передавать их совершенно по-иному. Он может допускать больше, чем три измерения. Или изображение может выходить из центра картины наружу. Поэтому код может оказаться слишком сложным. И поначалу я мало продвинулся».

Позже, когда он получил другое сообщение с точками между цифровыми промежутками, Гарри начал подозревать, что код представляет собой отдельные куски информации — и скорее слова, а не картину. «Ну, а словесные коды подразделяются на несколько типов, от простейших до сложных. Никак нельзя было тотчас угадать, каким, методом декодирования следует воспользоваться. Но затем на меня снизошло озарение».

Они нетерпеливо ждали, что же это было за озарение.

— Зачем вообще нужен код?

— Зачем нужен код? — повторил Норман.

— Ну да. Если вы пытаетесь установить с кем-то контакт, вам не нужно прибегать к коду. Код — это способ скрыть информацию. Значит, этот интеллект скорее всего полагает, что он общается прямо, но совершает что-то вроде логической ошибки при общении с нами. Он создает код непреднамеренно. Это предполагает, что этот непреднамеренный код был, вероятно, кодом-заместителем, с цифрами вместо букв. Когда я решил это, я попытался попробовать и подставлять буквы вместо цифр по частотному признаку. По частотному признаку вы раскрываете код, используя тот факт, что в английском самая употребительная буква «е», следующая <Ф> и так далее. По тому же признаку частотности я подбирал и цифры. Но тут меня остановил тот факт, что даже короткое сочетание цифр вроде 232 представляет массу возможностей; оно может означать два, три и два; двадцать три и два; два и тридцать два, или двести тридцать два. Чем длиннее цифровое сочетание, тем больше возможностей.

А потом, рассказывал Гарри, он сидел за компьютером, думая о спиралевидных посланиях, и нечаянно взглянул на клавиатуру. «Я начал размышлять, как бы удивила иной интеллект наша клавиатура — эти ряды символов, на которые нужно нажимать. Каким чудным бы это показалось другому типу сознания! Глядите сюда, — сказал он. — Вот как расположены буквы на клавиатуре». Он повернул к ним свой блокнот и показал стандартную раскладку клавиатуры.

А потом я вообразил себе, как бы выглядела клавиатура в виде спирали, если бы наше сознание предпочитало спираль. И я стал переводить ряды в концентрические круги. Пришлось немного повозиться, потому что ряды не лежат точно один под другим, но наконец у меня получилось, — сказал он. — Посмотрите: цифровые спирали выходят из центра. П — это один, И — это два, Р — это три, Н — это четыре, и так далее. Ясно? Это выглядит вот так. — И он начал быстро писать карандашом номера.

— Они располагаются по расходящейся сцирали — Б — это шестнадцать, Л — семнадцать, и так далее. Вот наконец я и прочел послание.

— Но что в послании, Гарри?

Гарри колебался:

— Я должен предупредить вас. Оно странное.

— Что ты имеешь в виду — странное?

Гарри вырвал еще один листок из своего желтого блокнота и протянул им. Норман прочитал короткое послание, записанное ровными печатными буквами:

ПРИВЕТ. КАК ДЕЛА? У МЕНЯ ВСЕ В ПОРЯДКЕ. КАК ТЕБЯ ЗОВУТ? МЕНЯ ЗОВУТ ДЖЕРРИ.

Первый обмен

— Ну, — сказал наконец Тед. — Вот уж чего я совсем не ожидал.

— Как по-детски, — отозвалась Бет. — Ну точно как в старых детских книжках.

— Действительно, очень похоже.

— Может быть, ты неправильно перевел? — предположил Барнс.

— Уж конечно нет, — возразил Гарри.

— Ну тогда этот пришелец просто идиот, — сказал Барнс.

— Очень сомневаюсь в этом, — возразил Тед.

— Тебе придется начать сомневаться, — сказал Барнс. — Этот тупой пришелец разрушит все твои теории. Но с этим придется считаться, не так ли? Тупой пришелец. Что ж, и такие у них должны быть.

— Сомневаюсь, — продолжал Тед, — чтобы кто-то из тех, кто может управлять такой совершеннейшей техникой, был тупым.

— Тогда тебе придется в этом убедиться, — сказал Барнс. — Ничего себе, после всех этих усилий: «Как дела? У меня отлично». Боже.

Норман подтвердил:

— Мне тоже кажется, Гэл, что в этом послании немного интеллекта.

— Напротив, — возразил Гарри, — я нахожу это послание весьма тонким.

— Гонгов тебя выслушать, — сказал Барнс.