Шалопаи

– Таким путём вы расколете общество пополам. Допустим, у одних отцы сидели, а у других сажали или писали доносы. И как же тогда быть с исторической памятью! Ты внукам о деде-герое рассказывал. И вдруг нате вам – палач, доносчик?! И чему тому верить?

– Да, больно! – согласился Борейко. – Да. Мы – потомки фронтовиков! Но мы – и потомки доносчиков, стукачей и вертухаев. И если рабскую кровь, будто гной, не выдавить, то и следующие поколения вырастут доносчиками и стукачами. Открыть архивы – это как кровопускание. Выпустить рабскую кровь, что скопилась в нас и отравляет организм! И другого пути, как через покаяние, нет.

Историческая память – всегда на два поколения. Фронтовики потихоньку сходят. Уйдём за ними мы. А чем пропитается следующее, не знающее войны поколение? Открытие исторической правды – это сыворотка против новой бациллы!

Председатель горько потряс головой:

– Знаете, я не так натаскан на митингах, как вы, но помню твёрдо: благими намерениями вымощена дорога в ад! Развалить куда легче, чем построить. Это я Вам лично говорю!

– А я Вам лично отвечу, – не задержался с репликой Борейко. – Я прошёл три Олимпиады. И всегда и всюду шёл в честную борьбу. Но подыгрывать мухлёвщикам, затевающим свои, закулисные игры, не желаю, – он развернул руку к президиуму.

– Это кто же мухлёвщики? – искренне возмутился председатель. – Мы действуем по утверждённой законодательной процедуре, и мы же, выходит, мошенники! Вот уж подлинно: в наш век слепцам безумцы вожаки! Наоборот, предложение нарушить закон – это политическая провокация! – председатель неожиданно оказался крепким оппонентом.

– А что такое политическая провокация? – тотчас отозвался Борейко. – Это любой вопрос, на который у власти нет ответа. Для чего вообще выборщики? Чтобы из семи кандидатов отобрать тех, кого допустят к голосованию. То есть тот же мухлёж. Почему вы должны решать за народ, за кого им отдать голос? Пусть люди на избирательных участках сами решат, кто им по сердцу. Значит, голосуем за всех кандидатов!

Зал согласно выдохнул. Борейко, похоже, вошёл в раж. Голос его загремел. До Альки донеслось:

– А ну!.. Возьмёмся за руки, друзья!

– …Чтоб не пропасть поодиночке! – подхватил зал.

Прошло полчаса.

Воспользовавшись паузой, председатель постучал по микрофону.

– Аж сам заслушался, – пошутил он. – Но давайте вспомним о часах. По регламенту, что мы утвердили, ещё час назад должен быть перерыв. Все измотаны. Поэтому предлагаю передохнуть. Все равно одним голосованием не ограничимся. Есть ещё процедурные вопросы. Клятвенно обещаю: сразу после перерыва голосуем списком.

– Но счётчиков сменим прямо сейчас. Чтоб больше никакой подлянки, – потребовал Борейко.

Без споров выдвинули новых счётчиков, проголосовали, объявили часовой перерыв.

Алька принялся пробиваться к Громовержцу. Но тот, сбежав с трибуны, скрылся в боковой двери. Тогда Алька нырнул в знакомый коридорчик и пошёл наугад, рассчитывая разыскать его в каком-нибудь служебном помещении для кандидатов.

Он дёргал одну за другой двери по пути. Но все они оказались заперты. Похоже, всё это были секции и кружки, закрытые на выходные. Одна дверь всё-таки подалась. Через щель Алька увидел, что внутри идёт совещание. Видимо, основной вход в комнату был из другого коридора. Все сидели к Альке спиной или боком, за круглым столом. Совещание шло на повышенных тонах, потому и слабого скрипа задней двери никто не расслышал. Алька хотел было двинуться дальше, но тут разглядел сегодняшнего председателя собрания и задержался.

– Всё, что мог, сделал, – удручённо произнёс тот. – Перекричать этого горлопана, извините, не могу. Итак, еле дотянул до перерыва. А там деваться некуда – придётся голосовать всех списком. Иначе меня самого переизберут. Если чего не придумаете.

Он, как бы передавая эстафету, повернул голову вправо, к сидящему рядом.

– Уже всё придумали, – глухим голосом ответил тот. – Если Борейко не явится после перерыва, сможете снять его кандидатуру?

– Тогда, конечно, – председатель воодушевился. – Неявка без уважительных причин, без письменных объяснений…

– Действуем по плану Б! – торопясь, перебил его сосед. – Итак, ещё раз: сейчас Борейко отъехал в штаб ДемРоссии. За рулём сам на салатовой «трёшке». Мы его ведём. На обратном пути встретим на Мерзлякова, подальше от Дворца. Прошу всех следить по карте. Ты, Рита, – обратился он к какой-то женщине. – Вылетишь вот отсюда, из переулка. Строго по команде, чтоб выглядело, будто вина на нем. Хорошо бы в твою «копейку» какого-нибудь старичка благолепного посадить, чтоб тут же скорую и в больницу! Очень бы красиво вышло! Распоясавшийся автобандит. На всю жизнь бы штемпель! Жаль, времени нет. Команду, когда выскакивать, подаст наружка.

– Да всё помню, – раздражённо ответил женский голос.

– Пара очевидцев уже ждут на перекрёстке. Они проинструктированы. ГАИшники за углом. Выедут по моей команде. Репортёры?..

– Все «заряжены», – ответили ему.

– И тут же в эфир! Желательно что-нибудь подпустить про пьянку.

– Не пьёт он за рулём.