Шалопаи

– Какая, хрен, разница – пьёт-не пьёт! – рявкнул руководитель. – Главное, сразу во всеуслышание запустить ловко про запашок. А уж что там после, через день-два, выявится, кому это интересно?

Он цыкнул сожалеюще. Пристукнул столешницу.

– Всё! Время пошло. Работаем!

Время пошло. Алька прежним, знакомым маршрутом по пожарной лестнице скатился на улицу. Беда в том, что местный район не знал он совершенно.

Ухватил за рукав первого встречного:

– Где улица Мерзлякова?!

– Остановок пять на автобусе, – ответили ему.

– Мне пешком!

Собеседник присвистнул удивленно, сделал неопределённый жест рукой.

Алька бежал, уточнял у прохожих. Снова припускал. Надо было не просто найти улицу Мерзлякова, но и определить место приготовленной провокации и рассчитать, с какой стороны выедет Громовержец.

Уже на Мерзлякова увидел на одной из развилок притаившуюся «копейку», пенсионеров на перекрёстке, неотрывно вглядывающихся в противоположную сторону, где дорога делает зигзаг. Теперь он знал, откуда выедет Борейко. Осталось добежать до поворота, встретить и предупредить.

Алька опоздал. Как раз в эту минуту «трешка» вывернула из-за угла и, набирая скорость, понеслась по пустой улице, «копейка» газанула и вылетела из переулка, подставляясь боком.

Алька добавил скорости, выбежал на проезжую часть и, прежде чем машины столкнулись, впрыгнул на капот «копейки». Под дикий свист тормозов Альку швырнуло о лобовое стекло, пошедшее трещинами, и скатило под бампер.

Из затормозившей на противоположной стороне «трешки» к нему подбежал Борейко. Как по заказу, появился телевизионный уазик, выскочил телеоператор, застрекотала камера.

– Что?.. Ты?! Откуда? – узнал Борейко.

– Это подстава, – шепнул Алька. Голова его закружилась. Из сломанного носа хлестала кровища.

Вечером Борейко навестил его в травмотделении. Как всегда, шумный, оживлённый, нетерпеливый.

– Ну как? – спросил его Алька. – Как проголосовали?

– А! Как и следовало: всех одним списком, – машинально подтвердил Борейко. Спохватился. – Только всё это оказался бег на месте. Избирком признал собрание неправомочным, так как ДК находится за границей избирательного округа. Вот такие шутки играет буржуазия. Старая школа. Без доброй драчки не сдвинешь. Спасибо тебе, конечно. Но дальше – ты со мной?

Дождался подтверждающего кивка. Положил визитку.

– Жду в штабе. Только не залёживайся. Некогда нам геморрои в постелях наживать. Дел столько, что не охватишь!

Не дожидаясь ответа, вышел. Наброшенный халат стелился буркой.

Меж тем на комбинате «Химволокно» всё стало непросто.

Торжественно проводили на пенсию Комкова.

После его ухода, да и последние месяцы при нём, обязанности гендиректора стал исполнять Горошко. Его знали, к нему привыкли, к нему шли за подписью. Собственно, большинство даже не знало, новый руководитель – уже назначенный официально или пока ещё и.о. Без разницы. Главное – есть кто решает.

И тут по Союзу погнали очередную волну – выборы генеральных директоров трудовыми коллективами – на конкурсной основе.

Сразу, будто ниоткуда, на комбинате возникло брожение.

Началось выдвижение кандидатур. Каждое производство норовило продвинуть своего кандидата. Проводились собрания, подписывались протоколы, подавались служебные записки. В этой стихии вдруг нашёл себя секретарь парткома Павлюченок. Бегал по цехам, согласовывал время собраний и кандидатуры, заседал в президиумах, ставил на голосование. После – оформлял высокохудожественными протоколами. Словом, сделался востребованным.

Собрания сначала проводили по окончании смены, потом – в обеденный перерыв, наконец, – по окончании обеда, в рабочее время.

Председатель кооперативно-комсомольского банка и главный держатель комбинатовских счетов Баулин какое-то время с усмешкой наблюдал за движением, как он называл, «красных директоров». Но когда число зарегистрированных кандидатов превысило 15, а такелажники кандидатом в директора выдвинули своего бригадира с незаконченным средним образованием, стало ясно, что с брожением пора закачивать.

В выходной день Робик приехал на квартиру к Горошко.

– Долго этот бардак продолжаться будет? – в своей манере, с порога переключил он внимание на себя. – Спрашиваю как кредитор. Если у вас так дальше пойдет, скоро кредиты возвращать некому будет.

– Да уж, пришла беда откуда не ждали, – Горошко даже не переспросил, о чем речь. И так было ясно. – Веришь, работать некогда. Бесконечно в райком – обком тягают, требуют согласовывать кандидатуры. Если моя не годится, так сами и согласовывайте. А секретарь парткома вместо того, чтоб жёстко пресечь бардак, сам в рабочее время по собраниям мотается. Пришла пора бездельников, – пустословием заниматься всегда приятней, чем работать. Кажется, ещё немного и сам подам на увольнение. Лишь бы не участвовать в этой клоунаде.

– Ох и слабаки вы, ребята! – поразился Баулин. В нём проснулся прежний беззаботный проказник. – Вас на «слабо́» берут, а вы ведётесь.