Шалопаи

– Выпущу, конечно, – согласился он. – Держать невиновного под стражей за фиктивную взятку себе дороже. А вот насчёт того, чтоб дело прекратить, – не всё так просто, Даниил. Во-первых, похоже, что сумма материального ущерба от аварии, что подписала комиссия, крепко занижена. Они просто подставили рубли. А это дефицитное импортное оборудование, приобретённое на валюту. А самое главное – пострадавшего ночью экстренно госпитализировали, – сотрясение мозга и с рукой что-то осложнённое – вплоть до ампутации. И тогда это авария на производстве, повлекшая за собой несчастный случай. И утверждаться должна Госгортехнадзором. Полагаю, что в ОКСе намеренно сфальсифицировали акт. Зам по безопасности подписал: то ли по невнимательности, а скорее за взятку. А главный инженер, доверившись своему заму, завизировал. В любом случае, для твоего сердобольного Граневича это обернётся должностной статьёй. Конечно, злоупотребление скорее не у него, а у членов комиссии. Но халатность, как ни крути, налицо – утвердил акт, не перепроверив.

У Клыша заходили желваки. Завидонов усмехнулся.

– Ладно, завтра – это завтра, сегодня – это сегодня. И сегодня же я его выпущу, – пообещал он. – Пусть пока бегает, собирает деньги на операцию.

В коридоре всё ещё метался Фрайерман. Увидел выходящих из кабинета следователей, подбежал:

– Ребята! Как же это у вас получается? Честнейший человек, мозг комбината, сидит, а негодяи-клеветники на свободе! Да развяжи им руки, и – за год-два всю махину развалят!

Завидонов позвонил через час: постановление об освобождении Граневича подписано и передано в СИЗО для немедленного исполнения. После этого Данька поехал в дом Шёлка, – от Фрайермана знал, что Светка, не зная, чем помочь, мечется, осатанелая, по знакомым.

Дом Шёлка в вечерних сумерках отходил ко сну. Лишь из темноты доносился шелест – то тёрлись друг о друга распустившиеся листья акации.

Но едва Данька зашёл в десятый подъезд, на него обрушился многоголосый ор. В предчувствии недоброго он прибавил шагу. Уже на площадке второго этажа теснились жильцы, прислушивались к воплям сверху. Теперь различались три женских голоса: истошный, с матерщиной Светкин, плаксивый, с привываниями – Сонечки и – меж ними – потерянный басок Фаины Африкановны.

Клыш взбежал на третий этаж – квартира Литвиновых была распахнута. В проёме, среди выбежавших соседей, металась Фаина Африкановна – постаревшая, с брылями, с паутинкой сосудиков на оплывшем лице, с пунцовым, как баклажан, носом.

– Скорую! Скорую! – причитала она. При виде Клыша вспыхнула: – Даниил, хоть ты-то!..

Отодвинув её, Клыш вбежал внутрь. Светка, в домашнем халате и тапочках на босу ногу, яростно мутузила кулачками свою крупную, дородную сестру, а та, исцарапанная, окровавленная, даже не оборонялась, – лишь прикрывала руками разбитую голову и методично подвывала.

– Фура с жиром! Как же додумалась, сучара бесхвостая?! – вперемежку с матом выкрикивала Светка.

– Да разве думала! Сказали, что только попугать! – всхлипывала Сонечка.

– Ах попугать! – Светка ловко засадила тапком ей в промежность.

Та, скрючившись, взвыла с новой силой, то ли от боли, то ли надеясь вызвать жалость в взбесившейся сестрице.

Бесполезно! Бешеная от ярости старшая ухватила младшую за длинные всклокоченные волосы, намереваясь приложить лицом об угол стола.

Тут, на счастье Сонечки, увидела она Даньку. Подбежала. Со всего размаху влупила кулачками по груди:

– Где ж ты был?! Куда вы оба подевались, когда надо? Оську посадили!

С ненавистью ткнула в хнычущую сестру:

– Вот этот жиртрест! Подстилка Девятьяровская! Она деньги Оське подложила. Да ещё запиралась, паскудина! Мол, я не я и мама не моя!

Увидела краем глаза вернувшуюся мать.

– Как раз твоя! Такую же говнючку, подстать себе, вырастила.

Она вновь рванула к сестре. Но предусмотрительная Сонечка уже забежала за спину Клышу.

Клыш обернулся к ней:

– Зачем подложила?

Сонечка всхлипнула:

– Дура потому что. Сказали, что только попугать.

Клыш передвинул чистый лист из ученической стопки, сложенной на столе, прикрыл ручкой:

– Пиши на имя прокурора!

Сонечка перепугалась:

– Так за это, знаешь!..

Светка ухватила скалку:

– Пиши, профура, пока добром просят!

Сонечка, всхлипывая, уселась писать.

Светка тихонько потрепала Клыша за локоть:

– Чего ж делать-то станем? Я уж кого могла обежала…

Данька засмеялся, – должно быть, сказались треволнения сегодняшнего дня.

– Ступай домой, стол накрывай, – предложил он.

– Стол?! – Светка вытаращила глаза.

– Стол! – подтвердил Клыш. – Муж голодный вернётся. Думаешь, в следственном изоляторе как в ресторане кормят?

Светка всмотрелась непонимающе. Вспыхнула радостно, и в следующую секунду вылетела из квартиры.

Сонечка отбросила ручку.

– Выпустили?! – выдохнула она. – Ну и слава Богу!

– Заканчивай заявление, – потребовал Клыш. Прочитал написанное. – Дополни, кто передал тебе деньги?.. Не свои же подбросила!

– Этого не могу, – Сонечка насупилась. – Хошь саму сажайте, но этого нельзя. Спросят – скажу, свои. Мол, хотела пошутить. Ни о какой взятке знать не знаю.