Шам

Но время уже позднее, стемнеет меньше, чем через час (между прочим, это означает, что он тут в отключке больше двух часов провалялся), а по ночам они вряд ли сюда попрутся. Отложили до завтра? Возможно. Или вообще забили, тоже вариант. Значит, придут моджахеды – либо из того же отряда, что и пятёрка новоиспечённых шахидов, либо из другого. Лучше бы, конечно, второе, ну да тут не угадаешь.

Ах да, ещё вариант – кто-то из асадитов появится, даже не зная о подбитой машине. Просто потому, что у них сейчас шухер после разгромленного блокпоста на трассе, и начальство требует проявлять активность.

В любом случае, дожидаться гостей у подбитой джихадки с мёртвыми чеченами – плохая идея. Кто бы ни прибыл, объясниться будет проблематично. Может, не стоило валить А́дама? Нет, стоило, однозначно. Благодарность чеченца – это примерно как звук кошачьих шагов и голос рыб, из которых гномы сделали цепь для Хатхи. Всё, сколько ни есть в этом мире, ушло в работу, и ничего не осталось…

Почувствовав, что начинает плыть, он потряс головой, пытаясь вернуть ясность мыслям, и немедленно об этом пожалел – тошнота вдруг скачком прыгнула вверх по горлу и вырвалась наружу фонтаном только что выпитой воды.

Ладно, зато полегчало малёк. Что в остатке?

Самое плохое – рана в ноге, с ней он далеко не уйдёт, а если её в достаточно скором времени не обработать, то будет совсем плохо. Но с этим ничего не поделаешь, надо идти.

Первым делом он нашёл аптечку, которая у чеченцев (в отличие от большинства воинов Халифата) была, и даже неплохая. Перевязав рану и вколов себе антибиотиков с обезболивающим, Марат вскоре почувствовал не то, чтоб прилив сил, но, по крайней мере, некоторый отлив усталости, и принялся обыскивать тела, начиная, разумеется, с А́дама.

Добыча воображение не поражала – с пяти трупов набралось едва две тысячи долларов, плюс десяток золотых динаров-пятаков, зашитых в разгрузке у здоровяка (едва не пропустил, хорошо, что не поленился всё прощупать). Видимо, чеченцы хранили основную кассу в базовом лагере, или ещё где-то, потому что поверить в то, что такие хваткие ребята так мало заработали, Валеев решительно отказывался. Жаль – наверняка у них было, чем поживиться.

С последними лучами солнца Марат взвалил на спину наскоро собранный рюкзак и, повесив на грудь автомат, захромал по грунтовке вперёд, туда, где в лабиринте каменных гребней и расщелин уже сгустились сумерки.

                                            * * *

Антон без излишней спешки выскреб пальцами небольшое углубление в твёрдом грунте и взял заранее выложенную рядом эргэдэшку. «Посадка картошки» – дело несложное, но требующее осмотрительности и не терпящее суеты. Разогнуть усики, аккуратно извлечь чеку, потом, придерживая скобу, уложить металлическую тушку гранаты в углубление так, чтобы своим весом она придавливала эту самую скобу и не давала сработать запалу. Ага, вот так. Теперь немного, не перебарщивая, припорошить сверху сухим растительным мусором… готово.

Шарьин выпрямился и критическим взором окинул дело рук своих. Лежащая на предохранительной скобе граната наполовину выта́рчивает из земли, любое касание собьёт её набок, скоба отскочит, запал сработает – бабах! При дневном освещении, конечно, наступить можно только если совсем под ноги не смотреть, а в этих местах так ходить не принято. С другой стороны, это даже хорошо, потому как днём тут если кто и пойдёт, то разве что какой-нибудь долбаный эстет из числа братьев по оружию – погадить на природе, подальше от товарищей. У расположенных неподалёку пушкарей один такой подорвался на днях, кстати. В общем, днём пускай будет видно, чужие днём не ходят. А вот ночью, когда они вполне себе могут прийти, «картошку» чёрта с два разглядишь, в этом Антон был уверен.

– Посадил? – подошедший Булинь бросил взгляд на «картофельные посадки». – Норм, пойдёт. Вон там ещё две высади, внизу. Чтобы проход перекрывали. Только вверх по склону не лезь, если сработает – не успеешь. Падай сразу.

Антон молча кивнул и побрёл по краю арыка к указанному месту. Инициатором и руководителем сельхозработ был старший корректировщик, его второй номер (а также земляк и сослуживец ещё по второй Чечне) Чугун подписался вроде как автоматически, ну а Шарьин вызвался добровольцем, потому как абсолютное безделье с тех пор, как «старики» передали должности новой смене, его за эти несколько дней уже порядком утомило. А тут хоть какая-то движуха. Опять же – солнышко светит, тепло, но не жарко, красота, в общем.

Зар воспринял идею минирования окрестностей без особого энтузиазма, выдвинув не лишённый рациональности довод «А если какой-нибудь наш долбоёб срать пойдёт и подорвётся?». На что Булинь обоснованно возразил, что на этот случай мудрое и заботливое командование предусмотрело выплату несгораемой суммы семье павшего героя, а вот если ночью придут духи, как случилось с несчастливой батареей Червонца, и за ночь образуется полтора десятка двухсотых, то будет хуже. Комбат задумчиво хмыкнул и дал добро – «Ладно, только подальше, и без фанатизма».