Шанталь, или Корона против 2

– Маленькая моя, – растроганно донеслось сверху, волос коснулось горячее дыхание, – соскучилась?

Горло перехватило, и я просто кивнула.

– Обещаю всегда быть рядом. Даже если уйду по делам, мысленно буду вместе с тобой. Согласна терпеть рядом с собой такого зануду?

Фыркнула, показывая, что самокритику оценила. Вздохнула, вспоминая заготовленную речь. Отстранилась, и Леон посерьезнел, проникнувшись моей решимостью.

– Леон, послушай. Понимаю, ты хочешь меня защитить, но я не могу сидеть взаперти и ждать своей участи. Это очень страшно смотреть на дверь и не знать, кто войдет в твою комнату. Прошу, не оставляй меня в неведении. Ты говорил, тебе требуется не только жена, но и соратница, так почему ты и дядя ведете разговоры лишь за закрытыми дверьми?

– Подслушивала? – прищурился мужчина, и я ощутила холодок его недовольства, но отступать не собиралась. Гордо вскинула подбородок, смело встретила взгляд серых глаз.

– Я не слепая и не глухая.

– Ты – лучшая, – светло улыбнулся этот самый невозможный из мужчин, – моя храбрая девочка. Позволь мне защитить тебя, а когда опасность минует – я отвечу на любые твои вопросы.

Поджала губы, показывая, что обещаниями и комплиментами меня не купишь.

– Это опасно, Шанти. К тому же я не хочу забивать твою голову домыслами, а приличной версии у меня нет. Хорошо, – сдался он, видя упрямое выражение моего лица, – обещаю, поговорим завтра. Сегодня, прошу, будь собой и не пугай родных. Договорились?

Я нехотя кивнула.

– Тогда едем. Нам должны были очистить путь. Ах да, прости, забыл.

Он поймал мою ладонь. Приложился губами, а потом быстро надел на палец увесистый перстень-печатку с выгравированным на золоте гербом.

– Фамильный, – подтвердил мою догадку муж, – прошу, не снимай. На него накладывали защитные чары еще в довоенные времена.

Я покрутила на пальце тяжелый перстень, ощутив, как нагревается от моей кожи прохладный металл. Я готова его носить, если кое-кто перестанет скрывать от меня правду, иначе придется искать ответы самой.

– Дарьета, – Тарлис постучал в кабинет и получил позволение войти, – прибыл ваш сын.

Фэльма вскинула голову, оторвавшись от бумаг. С момента спешного отъезда-бегства сына она переехала жить в его особняк.

– Один?

– Нет, с ним девушка, – Тарлис осуждающе поджал губы. В его время девушки не приезжали в чужой дом без надлежащего сопровождения.

– Вот как, – Фэльма потерла виски. Если она права – бездна, пусть она ошибается, – то сын все-таки нашел ту девушку. Внутри всколыхнулась злость. Безумец! Сломать свою жизнь, карьеру ради какой-то там… Император просто так не оставит без внимания самоуправство родственника. Исключительно из зависти – кому-то можно по любви, а ему нет – не простит. И что тогда? Отставка, опала или что-то более серьезное? Но эти вопросы она задаст сыну наедине, а пока надо идти встречать гостью.

Идя по коридору, дарьета ВанДаренберг мельком бросила взгляд в зеркало. Недовольно скривилась – третья бессонная ночь оставила свой отпечаток в виде покрасневших глаз и серого оттенка кожи. Сейчас возраст проглядывал сквозь усталость, и Фэльма нашла еще один повод для недовольства.

Она мысленно прокрутила будущий разговор, поймала себя на том, что нервничает. Не чувствовала она уверенности в том, что ей удастся убедить сына отступить, и это заставляло женщину хмуриться, кусать губы, ловя на себя удивленные взгляды дворецкого. Тот впервые видел хозяйку настолько расстроенной, что она позволяла эмоциям пробиваться сквозь маску.

Перед выходом в холл Фэльма замедлила шаг, перевела дыхание и, нацепив на лицо маску радушия, шагнула в круглый зал. Около лестницы, ведущей на второй этаж, стояли двое. Сына она узнала сразу, осмотрела с жадностью, и сердце отозвалось радостью – жив, здоров, и только потом взгляд скользнул вбок, на спутницу Леона. Вскользнул и замер, натолкнувшись на ответный взгляд.

Девушка едва доставала до плеча сына, была хрупкой, изящно сложенной. Правильные черты лица выдавали аристократическую породу. Впрочем, в гостье все говорило о древним роде: светлая кожа, тонкие запястья, узкие плечи, длинные пальцы.

Все, кроме взгляда. Открытый, спокойный взгляд карих глаз заставил Фэльму занервничать. Она внезапно вспомнила, у кого видела такой же. В юности ей довелось проводить благотворительный вечер для ветеранов. Фэльма целый день убила, готовясь блистать перед военными. Вот только собравшимся за столами бывшим солдатам не было дела до ее наряда. В их глазах, отмеченных поцелуем смерти, она читала полное равнодушие к условностям высшего света. Фэльма тогда еще подумала, что коснувшаяся их смерть смела внутренние границы, открыв им какую-то свою правду. Ее так испугала эта мысль, что она поспешила стереть тот вечер из памяти. Нет другой правды, кроме той, в которой она жила. Нет и не может быть.

Холод прошелся по коже, намекая, как глупо прятаться от судьбы. Она все равно возьмет свое. Но то ветераны, а тут девчонка! И все же Фэльма была уверена – гостья встречалась со смертью.