Шарлотта

– С каким удовольствием я бы посплетничала, Шарлотта… – Мелани устало потерла лоб. – Узнать про Анну, про тебя. Может, найдется время когда-нибудь. Ты пока отдохни. Сегодня пойдешь в ночную смену, приглядишься к остальным девочкам.

– Почему мы не меняемся с ними сменами, Мелли?

– Так проще избежать путаницы. Ну, ступай.

Шарлотта взялась за ручку двери, когда Мелани окликнула ее.

– В двух словах: так почему ты все-таки не Гастингс?

– А почему ты все еще Кармайкл? – грустно улыбнулась Шарлотта и вышла.

Она прекрасно знала, что военным медсестрам запрещено выходить замуж.

5

Мелани Кармайкл не стала выпытывать у Шарлотты ее историю, потому что, как та справедливо намекнула, не хотела бы рассказывать свою. Да и рассказывать, в сущности, было нечего.

Единственное приключение, случившееся с нею за всю жизнь, – тюрьма Холлоуэй. Не каждая девушка вписала такую страницу в биографию. А уж принудительные кормления она до сих пор вспоминала с содроганием, и организм периодически реагировал рвотным рефлексом на медицинский шпатель и даже на зубную щетку.

Суфражистские идеи вовсе не были плодом юношеского максимализма Мелани. Она оставалась им верна, но пара дней в тюремной камере научили ее тому, что начинать надо не с уличных беспорядков, а с себя. Мелани решила изменить собственную жизнь, чтобы примером показать подрастающим девицам, что женщина – не предмет домашней мебели.

Выбору занятия в жизни способствовали попытки отца выдать Мелани замуж почти сразу после переезда в Италию. Против замужества она ничего не имела, но знала, что крайне трудно будет найти мужчину, способного смириться с ее убеждениями и дать ей свободу заниматься полезным делом. Потому она пошла по пути, который разрушил матримониальные планы родителей, но дал им повод гордиться дочерью. Мелани вернулась в Англию одна и стала военной медсестрой.

Конечно, она и предположить не могла, что придется не только ставить градусники простуженным военным в теплых чистеньких госпиталях. Война пронеслась над сестрой Кармайкл, накрыв темным крылом и ее. Мелани отправилась на фронт с первой же бригадой медиков, отбывших из Англии, а год спустя возглавила сестринский штаб госпиталя №32s.

Назначение, конечно, не имело ничего общего с несуществующей любовной связью сестры Кармайкл и полковника Локвуда. Просто она, исполнительная, сухая и строгая, могла обеспечить дисциплину и порядок в госпитале. О том, что Мелани плакала каждый вечер, не знал никто.

Появление в госпитале добровольцев вновь пробудило революционный дух Мелани. Она не терпела любой дискриминации. Профессиональные медсестры не должны стоять на ступеньку выше лишь потому, что обладают знаниями и умениями. Это не делает из них элиту.

Добровольцев можно научить. Никакого разделения на высший и низший сорт не будет, только не в ее госпитале. Конечно, для виду она строжилась и изображала презрение, но лишь для того, чтобы пробудить в новеньких упрямство и желание доказать, что они ничем не хуже.

Как хорошо, что появилась Шарлотта. Эта молодая женщина достаточно сильна, чтобы можно было испробовать на ней свой замысел. Им всем придется нелегко, многие девушки не выдержат и уедут домой. Что ж, зато оставшиеся станут настоящими помощницами, а не чернорабочими, как сейчас.

***

Шарлотту разбудили вечером девушки из дневной смены, собиравшиеся ложиться спать. Ночные уже покинули палатку, и Шарлотта, наскоро приведя себя в порядок, отправилась поискать кого-нибудь из них, чтобы узнать, какие у нее теперь будут обязанности.

Она начала с прачечной – отгороженного места под открытым небом, где на веревках развевалось влажное постельное белье. Посередине громоздилась никогда не кончающаяся куча окровавленных бинтов, требующих стирки.

Одна девушка снимала с веревок высохшие бинты, вторая пропускала свежевыстиранные через два гигантских валика, едва проворачивая тугую ручку тонкими руками. У обеих были короткие волосы – да и многие из девушек, прибывших вместе с Шарлоттой, тоже подумывали о том, чтобы подстричься. Мытье длинных волос в этих условиях составляло настоящую проблему.

– Здравствуйте! Меня зовут сестра Уайт, – весело обратилась Шарлотта к отжимальщице. – Меня перевели в вашу смену из дневной. Не подскажете, где сейчас нужна моя помощь?

– Она тебя не понимает, – бросила вторая. – Чешка. Зовут Петра. А я Эмми.

Шарлотта удивленно моргнула. Черноглазая Петра улыбнулась ей, отерла пот со лба и продолжила крутить валики. Чехи воевали на обеих сторонах, разрываясь между невозможностью идти против русских и гражданским долгом перед Австро-Венгрией.

– Что ж, Эмми, а вы мне не поможете?

– Пойди в палаты и спроси одну из военных медсестер, которые сегодня дежурят. Мне почем знать, чем тебе заняться?

Девушка бросила охапку бинтов в корзину и повернулась к Шарлотте, полоснув по ее лицу надменным серым взглядом.

– Я вас знаю? – вымолвила Шарлотта.

– Если это из-за того, что я тыкаю, так мы здесь все равны, а об этикете в таком месте можно и вовсе забыть, если ты вдруг из богатых. На, отнеси.

Девушка сунула корзину в руки опешившей Шарлотте.