Шестерка Атласа

Рэйна сделала финт с жестким ударом правой, но Нико ее раскусил. Скользнул назад, одной рукой прикрывая голову, а вторую, с немыслимой заносчивостью в масть его ухмылочке, просто уронил. И потом – ага-ага, давай еще – поманил Рэйну.

Мысль, что предстоит жить в одной квартире с тремя мальчишками слегка за двадцать, вызывала у Рэйны неприятный зуд.

– Нет уж, спасибо, – отказалась она.

Нико был не из тех, кто обижается на такие отказы, а потому отреагировал нормально.

– Как хочешь, – сказал он, пожимая плечами и уклоняясь от размашистого хука. Рэйна же приметила, как за ними недовольно наблюдает Либби. Она якобы с нетерпением ждала встречи с парнем, хотя Рэйну ее слова не убедили. Чувствовалось, что ухажер – Либби вообще упоминала его имя? – всегда звонит в самый неподходящий момент: глядя на экран телефона, Либби неизменно морщилась. Раздражение она, конечно же, отрицала, и особенно пылко перед Нико, но Рэйна видела, как она, точно собака Павлова, рефлекторно при любом упоминании своего парня старается не кривиться.

Предстоящего отъезда почти все, как и Рэйна, ждали без особого энтузиазма. Тристан, похоже, был в ужасе; видимо, чтобы сюда попасть, он сжег очень много мостов. Париса вела себя жеманно, раздраженная, будто ее на время свергают с пьедестала. Каллум, верный себе, будто и не переживал. И только Нико искренне радовался перспективе вернуться домой, но опять-таки, он столь ловко приспосабливался к чему угодно, что любые временные неудобства были ему нипочем.

Последние несколько месяцев выдались относительно спокойными. Кандидаты будто нашли общий ритм, и грядущее нарушение этого хрупкого мира доставляло особый дискомфорт, если не сказать тревожило. Узами дружбы они, конечно, себя не связали, но хотя бы потеплели друг к другу настолько, что умудрялись сосуществовать без нервяков и претензий. Как же не вовремя, подумала Рэйна; растения в академии тоже не скрывали своего горя в преддверии ее отъезда.

В конце концов Рэйна решила остаться в Лондоне.

Она прежде не покидала пределов особняка и в собственном городе притворилась туристом. В первый день посетила театр «Глобус», а потом прогулялась по Тауэру. На второй день предприняла короткую утреннюю вылазку в сад Киото (охваченные радостным трепетом, деревья там загудели, перешептываясь в морозном воздухе и вспоминая родину), а после заглянула в Британский музей.

Рэйна как раз любовалась портретом японской куртизанки работы Утамаро[23], когда кто-то у нее за спиной прочистил горло. Рэйна раздраженно ощетинилась.

– Куплена, – обратился к ней по-английски джентльмен из Южной Азии с редеющими волосами.

– Что? – переспросила Рэйна.

– Куплена, – повторил господин. – Не украдена.

Акцент у него был не совсем британский, с нотками родного говора.

– Прошу прощения. Технический термин, как мне кажется, все же «приобретена». Британцы очень не любят, когда их обвиняют в краже.

– Как и большинство людей, надо думать, – ответила Рэйна, надеясь на этом закончить разговор.

Но не вышло.

– От музея есть хоть какая-то польза, – продолжал господин. – Здесь сокровища со всего мира выставлены напоказ, а не спрятаны.

Рэйна рассеянно кивнула и пошла дальше, но господин догнал ее.

– Каждые десять лет пропадают шесть самых одаренных медитов в мире, – заметил он, и Рэйна поджала губы. – Спустя два года некоторые из них возвращаются, облеченные властью и привилегиями. Полагаю, вы об этом ничего не знаете?

– О чем вы говорите? – раздраженно спросила Рэйна. Грубо получилось? Ну и ладно. Она не видела причин разговаривать вежливо.

– Мы ожидали найти вас в Токио, – сказал незнакомец. Он продолжал развивать мысль, как будто Рэйна его не перебивала. – Мы бы оказались тут раньше, но вас не так-то просто выследить. Хотя с вашей-то семьей…

– Я с ними не общаюсь, – ответила Рэйна. Они не желали видеть ее, она не желала видеть их, а кто к кому питал больше неприязни, значения не имело. – Не хочу, чтобы меня беспокоили…

– Мисс Мори, не уделите ли мне минуту времени…

– Вы явно знаете, кто я, значит, должны быть в курсе, что я отклонила все поступившие мне предложения. Я не принимала ничего, о чем бы вы там ни думали. И что бы вы там ни хотели предложить, это я отвергаю точно так же.

– Вы определенно взяли на себя некоторые обязательства. Ученый вроде вас не мог не оценить возможность доступа к Александрийским записям.

Рэйна застыла. Атлас не единожды говорил, что Общество известно в определенных кругах, но все же ей было неприятно сознавать, как столь вожделенное место может вызывать столь откровенное неуважение.

– Какой прок от этих архивов, – допытывался незнакомец, уловив выражение ее лица, – если черпать из них дозволяется лишь малому проценту магического населения? Вот артефактами в этом музее любуется весь смертный мир.

– Знанию нужны хранители, – небрежно ответила Рэйна и развернулась, готовая уйти.

Незнакомец ее остановил.

– Есть способы заботиться о них получше, чем просто скрывать.

Отчасти Рэйна готова была с ним согласиться, но лишь удостоила его мимолетного взгляда.

– Вы кто?