Шиноби Мрачного Рассвета

— Понял, — так же тихо шепчет в ответ Итачи.

Скрип колес. Пляшут томое шарингана. Мастер иллюзий оплетает нитями гендзюцу пост в воротах Ивагакуре. Ему давно не нужно глядеть в глаза своих жертв.

Здесь ничего нет, просто пастухи, везущие свежатину на рынок. Два братца-раздолбая.

Здесь ничего нет.

— Трево...

Мангеке шаринган пульсирует, хлещет чакру, словно дорвавшийся пьяница — саке. Ульгрим видит привратную площадь и въезжающую на нее телегу, видит караульных. Видит безумие магии и феерию техник. Видит мертвых соратников и врагов, ставших марионетками некроманта. Но интересует его не это — напрягая глаза, грандмастер вглядывается в ту телегу, что, погромыхивая, сворачивает в переулок, увозя из виду двух братцев-раздолбаев.

— Над воротами.

Последнее предупреждение.

Скрип затихает. «Сейчас» догнало Ульгрима.

— Что тут у вас?

— Так эта, барашкав на рынок везем, — откликается мечник.

Итачи сейчас не до разговоров.

Секунды тают вместе с чакрой, пока шиноби с остекленевшими глазами осматривает повозку, не замечая силуэтов тел, едва скрытых мешковиной.

— Ну, езжайте, — вялый взмах рукой.

Телега сворачивает в переулок. Привратная площадь остается позади. Но Ульгрим, не в силах оторваться, продолжает смотреть вперед, туда, где в двадцати секундах от него город исчезает в серой пелене ничто...

Мир разлетелся вдребезги и снова сжался, теряя четвертое измерение под тихое ругательство мечника.

— Что?

Голос Итачи напряжен — до ворот еще рукой подать, и он пока не уверен, удался ли план.

— Чуть отключки от чакроистощения не дождался.

Ульгрим потер глаза, вспоминая надвигающуюся на него пустоту. Значит, он не может увидеть будущее, если будет находится в нем без сознания? Интересно, что на это скажет Варкастер?

— Прошли?

— Да.

Пусть самое сложное позади, расслабляться еще рано. Ивагакуре полна шиноби, способных разглядеть истинную суть двух «крестьян» и трясущегося в телеге груза. Но они не зря провели двое суток, строя планы и безжалостно эксплуатируя способности некроманта и Хьюги. Каждый шаг просчитан.

Путаница запущенных улочек и толпы небогато одетого народа. Черный город — вотчина неодаренных. Шиноби встречаются здесь редко. Нечего наделенным чакрой убийцам делать среди дешевых лавок и грязных рынков.

Уверенно ведя повозку, словно каждый день следовал этим маршрутом, Итачи спокойно добрался до одного из глухих переулков, недалеко от входа в катакомбы.

— Хината? — обернувшись на «груз», спросил Ульгрим.

— Чисто.

— Действуем, — Какаши одним движением выскользнул из мешка.

Дальнейшее заняло считанные секунды. Раз — одна из бесчисленных печатей хранения Варкастера разрождается большим транспортировочным свитком. Два — в центр фуин, расстеленной прямо на мостовой, становится телега. Распряженная лошадь карабкается сверху, послушная воле некроманта — жизни в кляче еще меньше, чем кажется на первый взгляд. Три — с изрядным хлопком их транспорт исчезает в фуин. Полминуты и вот отряд размещается в подвале соседнего дома на дневку.

— Хорошо прошли. Молодцы, — кивнул Учихам Хатаке.

— Ага, хорошо, — эхом отозвался Ульгрим.

Сейчас, когда у него появилось время остановиться и подумать, мечник сполна оценил те варианты будущего, которые так и не случились. Абсолютная визуальная память шарингана работала с техниками мангеке в полной мере. С безжалостной отчетливостью Ульгрим видел то смерть Хинаты, не успевшей выскочить из злополучной телеги, то Какаши, пробитого насквозь каменным шипом, то брата, пропустившего фатальный удар меча.

И только Варкастер напрасно умирать упорно отказывался, раз за разом сжигая Ивагакуре в пламени Бездны.

Мечник усмехнулся, тряхнул головой, отгоняя призраки несбышегося. Пустое. Всего лишь засевшие в памяти сны.

Для Ульгрима день прошел быстро. Растративший почти всю чакру на работу мангеке шарингана, он лишь ел и дремал вполглаза, восстанавливаясь для обратной дороги.

— Пора, — голос Хатаке вырвал мечника из сна.

Уже стемнело, в заваленном хламом подвале не было видно ни зги.

— Подстрахуйте Наруто.

— Есть, — отозвался Ульгрим, активируя шаринган и хватая друга за рукав.

В их компании лишь у некроманта не было додзюцу, способного разогнать тьму. Запросто может нашуметь.

Город не спал — в центре, залитом светом тысяч фонарей, кипела жизнь. Где-то там разносились над крышами музыка и смех — война шиноби мало влияла на жизнь обеспеченных обывателей. Горожане радовались последним теплым ночам задержавшегося лета.

Но коноховцы были далеки от веселья, аккуратно пробираясь к цели неосвещенными переулками. В рабочих кварталах царила тишина — местные обитатели не могли себе позволить ночные кутежи. Утром на работу — будешь спать на ходу, мигом выгонят с теплого местечка в цитадели шиноби.